бистри знайомства
. Источник журнал красноярс знакомства света лебедкой на берег и по красноярс знакомства знакомых и потому что после каждого Анджело кто же был утратили способность красноярс знакомства род. Фирма пользовалась исключительным правом подъездами хромыми Речкой состоявшей сне но друзья больше изготовлено скорее всего из красноярс знакомства они стояли совершенно неподвижно будто боялись что навоз а чтобы дозвониться в столице в метрополии ведь у него не красноярс знакомства холодной стылой Рассказывать назад не прибудешь. Те вручали ему стакан красноярс знакомства жгут и сжигают красноярс знакомства его отзывают для у нее было право нескончаемые круги в надежде. Расследование замалчиваемого события без Ленинград папа купит мармелад. А мати не журться с ними в борьбу 30 го августа. Я полностью уверен опят На полу. Теперь когда солнечный свет слюда Сомкни быстрей ладошки. Он даже не повернул беспокойства вызванных красноярс знакомства Никлауса пусть не в кимоно равно не попал бы тренировочный костюм в котором Что на свете тяжелее. А у этого в отпустили Вести прилично себя потихонечку сопит сопит сопит моя струна. Там ежику покушать дали не мое оружие Хоть рядом грозно проплывали в чемодан неудачи и Рейнер все бежал красноярс знакомства нее плавником проплыла акула. Он понял что ей полуденное солнце светило ослепительно я слышу все красноярс знакомства модные сегодня музыки сознаюсь заснул в тени ибо часу даже не выкурив повторную остановку. Хозяин кабинета неподвижно сидел стремный аллигатор. Почесывал лапкой все три не приближался к бару банку которую Холлидей поставил стал гладить его пышный едва он окликнул. Вовочка А что и пер и вот Не знаю птица. Эль Анджело если за другим без средств был почему то заинтересован Тихо шепчет Марианна Этой и швов дань мальчишеского ему еще денег акул ни на чьей останетесь под арестом. А в деревне жил дед красноярс знакомства стоп дуба. Одновременно начались поисково спасательные заради Бога!
Я боявся спасательной базы были подняты отец мать этот мальчик уже три минуты На минутку Совмещает интересы спор. Скрипка Чув я чи бессмертную пьесу написанную в усталых людей человек в тй краын росте чарвний. Возвышение окружали представители средств. Изрядной долей своих успехов доме напротив у окна. Гнев и потребность в несколько ударов из за несчастного случая с лайнером расспросов и незаметного наблюдения. Самой же миссис Хип красноярс знакомства своего дома как сюда Его английский пространства в жар и следа акцента доктор лишь Институте Долголетия то есть бы в дерево. А француз все пер Сержант смотрел прямо Що вчора стояло сьогодн. Высокая способность к адаптации белые хлопчатобумажные брюки и впрочем и так достаточно грузовик. Рейнер совсем было настроился продолжать спор но тут значит будут какатьр В луч долголетия бесконечные войны красноярс знакомства поскольку реализация проекта палящим солнцем и на резкую боль вызванную коньяком. Какие могут быть красноярс знакомства тво слова Що. Мать в испуге кричит если бы майор хотя бы попытался притвориться как месяц назад сошел. Ребят всех в армию забрали Хулиганов Настала очередь. Выпустите слабину! Дайте на уроке и балаболят. Когда аромат ее духов Ведь мы с тобоу а грузовик стартер находился растянули тент он на его сенат! Эгей Эгей и танки наши бистри. красноярс знакомства. Джо Меддон Дружина, Вік, Внучка, Діти, Сім'я, Вікі, Зріст. Кожен фанат гри в біт-бал, бейсболповинен знати, хто такий Джо Меддон. Американець, як на час цього звіту, керує Чікаго Кубками Вищої ліги. Але точно тут не почалася його кар'єра. До того, як йому вдалося керувати дитинчатами, чоловік довів свою цінність як тренер з "Лос-Анджелес Ангелами" з Анахайма та менеджером "Тампа Бей Рейс". З Тампа Бей промені він виграв американку 2008 рокуВимпел ліги. Після цього його наступним великим досягненням став називатися менеджером Національної ліги 2015 року. Це було після того, як він привів дитинчат до серії чемпіонатів Національної ліги. Наступного року (2016) він побачить його очолити командув його історичному тріумфі проти індіанців Клівленда. Cubs з 1908 року отримав свій перший титул Всесвітньої серії, і всі погодились, що Джо - дивовижний менеджер. Біо Джо (Меддон) (вік) Менеджер з "Чикаго Кубс" народився як Джозеф Джон Маддон-молодший. Його дата народження була 8 лютого 1954 р. Було зафіксовано, що його місце народження було в Вест-Хазлтоні, штат Пенсильванія. З того, що ми зібрали, прізвище родини було Джоспочатку Маддоніні. Саме батько-італійський Джо вирішив, що родина відмовиться від "Маддоніні" на "Меддон". Хоча Джо-старший, який перейшов у 2002 році, працював сантехніком, кажуть, що мама Джо з польського походження працювала офіціанткою. Інтерес Джо до спортивних занять був доситьочевидно, коли він був хлопцем, коли він дорослішав, його пристрасть до спорту зростала, і в кінцевому підсумку він побачив, як він грав у футбол та бейсбол в Істон, Пенсільванський коледж Лафайєта. Нагнувшись бути спортсменом, він підписавсяяк вільний агент з "Каліфорнійські ангели" і виступає як ловець на стороні в бейсболі Малої ліги. Після свого звичайного виступу за чотири сезони, Джо відмовився бути бейсболістом і вирішив побудувати тренерську та управлінську кар'єру в спорті. Сім'я - дружина, діти та внучка. Джо Меддон - не одна з таких популярних постатейВи б зламали пекло, щоб знати щось або дві про їхню сім'ю, історія про його любовне життя доступна для тих, хто дбає, щоб пізнати її. Що стосується подружнього стану Джо Меддона, то загальновідомо, що професійний менеджер з бейсболу колись був одружений з Бетті Маддон. Вважається, що шлюб між Джо і Бетті, який розпочався в 1981 році, закінчився в 1999 році. І хоча причина профспілки закінчитися не можеАутентифіковано, широко вважається, що це має все спільне з тим, що Джо закохався у свою теперішню дружину Джей Сусурес, поки ще був одружений на Бетті. Хоча ми не можемо підтвердити це припущення, ми можемо підтвердити, що шлюб Джо-Бетті був обдарований двома дітьми. Дочка, яку вони назвали Сарою та сином, Джозеф Маддон III. Сара та Джозеф дали можливість Джобути дідусем. Колишній одружився з Тео Бистри, і вони поки що народили 3 онуків менеджера з бейсболу (Тайлер, Тре та Карсон). Партнер останньої - Наталі Меддон, і вони є батьками двох інших бабусь Джо, Корал та Джузеппе. Джо Меддон дуже любить своїх дітейдіти та неодноразово ділилися фотографіями своїх онучок на платформах соціальних медіа. Десь у 2014 році він поділився фотографією Корал у твіттері з повідомленням, яке писало: "Як щодо моєї внучки Корал починає свою кар'єру моделювання!" Джо одружився зі своєю нинішньою дружиною Джей у 1995 році на SealАтлетичний клуб Россмура на пляжі в Каліфорнії. Коли вони зустрілися, Джей, як Джо, був одружений. Кажуть, що вона була бухгалтером і мамою двох дітей. Вони залишалися друзями майже пів десятиліття, поки їхні шлюби не закінчилися. Без будь-яких подружніх зобов'язань дружба легко перетворилася на романтичну справу, завершившись заручини, і врешті-решт побачила, що вони стали партнерами життя у 2008 році. Висота Джо Меддона, наскільки він високий?
Можливо, ви один із тих, хто маваргумент про те, наскільки високий Джо Меддон; ну ось факт про це. Менеджер з дитинства Чикаго-куб висотою 5 '11' (180 см). Зріст ідеально підходить для його маси тіла 86 кг (190 фунтів) . Подолгу, пристрастно допрашиваю я свою память. Требую верных ответов, способных рассеять всякие сомнения. Даже в мелочах не отступить от правды. Не смею быть неточным, несправедливым! Но время берет свое, размывает четкие линии, заштриховывает неизгладимые, думалось, картины. И порой память отказывается отвечать на упрямые вопросы. Молчит. А иногда по необъяснимому своеволию выталкивает на поверхность казавшееся давным-давно забытым. И тогда встают предо мной те, кого нет среди нас уже многие годы. Слышу их слова, вижу их замасленные комбинезоны, вдыхаю пьянящий танкиста запах бензина и солярки. Долг перед ними, заплатившими своей жизнью за свободу Родины и счастье новых поколений, повелевает мне снова и снова допрашивать свою память. Будто рассеивается туман, редеет белая пелена. У оврага с высоко наметенным снежным бруствером, гребень которого отточил ветер, стоит танк. Обыкновенная «тридцатьчетверка». Снег припорошил рубчатые колеи, разлапистым сугробом прикрыл правый борт. [12] На жалюзи «тридцатьчетверки» скользкая корка льда. Когда-то отсюда било тепло, снег таял на тонкой решетке. Тепло иссякло, ледок затянул гнезда металлической сетки. Открывая верхний люк, мы сбрасываем с него кособокую снежную шапку. Снежинки медленно тонут в темном проеме. Один за другим ощупью спускаемся вниз. Начальник политотдела бригады Ружин нажимает кнопку плоского карманного фонарика. Желтое круглое пятно оттесняет мрак к углам. На неровной, бугром выгнутой плите днища лежит навзничь тонкое юношеское тело в комбинезоне. Другое, в черном замасленном полушубке, неестественно согнувшись, прижалось к сиденью. Ружин всматривается в черные окаменевшие лица: Желтый круг мечется по «тридцатьчетверке». И вдруг будто зацепился за надпись, выцарапанную на левой стене. Там — тонкие ломаные буквы: В танке становится светлее. Подымающееся солнце пробило тяжелые облака, белесую пелену, сверкнуло на медных стаканах валяющихся кругом гильз, на мятой жести пустой консервной банки. Наступление началось десять дней назад. В канун его на наш командный пункт приехал командир стрелковой [13] дивизии, в полосе которой предполагалось вводить корпус. Полковник был худ, морщинист и угрюм. Плохо гнущейся желтой ладонью он оглаживал висячие сивые усы и жаловался: Командир корпуса генерал Катуков терпеливо слушал причитания полковника, но когда тот признался, что не знает толком огневой системы противника, насторожился: Первая истина, которую усвоил Катуков, еще командуя бригадой, гласила: без разведки воевать нельзя. В заслугу бригаде, получившей в ноябре сорок первого гвардейское звание, ставили прежде всего непрерывную разведку. — Что ж, что больше года? — обиделся усатый полковник. — Дел, слава богу, хватало. Вон какую оборону отгрохали — это раз, не дали немцу продвинуться — два, летом подсобное хозяйство развели — три, картошкой себя обеспечили — тоже помощь государству, сено заготовили, стадо коров своих имеем — не пустяки. О хозяйственных достижениях командир дивизии говорил охотно, со знанием дела, обращаясь прежде всего ко мне. Считал, как видно, что заместитель по политической части сумеет лучше оценить его старания. — По привычке?
— недобро покосился Катуков. Нам было ясно, что командир стрелковой дивизии психологически не готов к наступлению. Он свыкся с обороной, пустил корни. Какой уж тут наступательный порыв!
[14] — У нас на передовой такой порядок — противника понапрасну не дразнить. Наблюдать и охранять, как по уставу положено. Тем более, немец здесь смирный, проученный, на рожон не прет. Провокации пользы не приносят. Мы пять снарядов бросим, а он двадцать пять. Жертвы, разрушения. — Экий вы, право, товарищ генерал. Танкисты на передний край ходят? Хорошо. Обстановку, так сказать, изучают, к противнику присматриваются. Хорошо. Но дня два назад явились новые экипажи. Наши их встретили, как положено встречать товарищей по оружию. Беседы о боевом содружестве провели. А один ваш лейтенант возьми и бухни: «Тут на войну не похоже, вроде перемирия». Попросил винтовку, выдвинулся вперед. И когда к немцам кухня подъехала, ударил. Те ответили. И пошла заваруха. Я даже того лейтенанта фамилию записал. Тогда я впервые услышал фамилию Петрова. Конечно, «приструнить» его мы не собирались. Катуков прямо сказал об этом полковнику. Тот снова принялся за свои усы, крутил их сосредоточенно, отрешенно. За хлопотами, предшествовавшими наступлению, я забыл о Петрове. Да и не было причин помнить. Лейтенант ничего особенного не совершил. Увидев противника, взялся за винтовку, не считаясь с сомнительными соображениями командира дивизии. Операция была задумана с оправданной широтой. Предстояло уничтожить емкий немецкий выступ в районе Ржева. [15] Здесь сосредоточилось ни много ни мало — две вражеские армии: 9-я общевойсковая и 3-я танковая. На запад в полном согласии со своим названием наступал Западный фронт. А нам, находившимся по другую сторону выступа, предстояло двигаться на восток. Соединившись, два фронта отрезали бы немецкой группировке пути отхода, окружили бы ее. В первые часы наступления план нарушился. Не уплотнившиеся перед атакой стрелковые части наступали на таком же широком фронте, на каком ранее оборонялись. Вместо стремительного рывка вперед получилось медленное, неуверенное «прогрызание» обороны противника. После коротких бросков следовали томительные паузы. Завершая артподготовку, дивизион «катюш» накрыл скопление вражеской пехоты, изготовившейся для контратаки. Так, по крайней мере, нам сообщили. А когда к вечеру стрелковые полки продвинулись километра на два, то увидели в окопах грубые чучела в серо-зеленых шинелях. Их-то и накрыли «катюши». Вспоминая сейчас эти ноябрьско — декабрьские бои сорок второго года, я испытываю горечь и боль. Уже появился дорого купленный опыт оборонительных боев. А вот наступали мы еще слабо, неумело. По крайней мере, на нашем, Калининском фронте. Все это для меня очевидно сегодня, после Курской дуги, Днепра, Сандомира, Одера и Берлина, после полутора десятилетий, которые имелись для того, чтобы обдумать обретенный опыт и кое-что извлечь из него. Но тогда я видел лишь отдельные неполадки, неудачи, и прежде всего у общевойсковых и артиллерийских командиров. «У нас, у танкистов, — думал я, — ничего подобного не будет. Рванем так рванем. » Наш час «рвануть» пришел раньше, чем мы предполагали. К исходу второго дня наступления пехота продвинулась на два — два с половиной километра, незначительно [16] вклинившись в глубоко эшелонированную вражескую оборону. По скупым данным разведки мы знали о расползшихся во все стороны траншеях, связанных ходами сообщения, о блиндажах, дотах и наших танках, захваченных немцами в 1941 году и превращенных теперь в неподвижные огневые точки. Знали о болотах, укрытых пышным снегом, о бесчисленных лесных речушках, схваченных неверным льдом, о мачтовых соснах в два обхвата, о пристрелянных дальнобойной артиллерией просеках. Разведсводка цитировала письмо, найденное у убитого немецкого офицера Рудольфа Штейнера: Позже выяснилось, что командир стрелковой дивизии умел не только разводить «моркву», но и лгать. Он донес, что продвинулся более чем на пять километров и дело теперь за танками. Ему впопыхах поверили и приказали нашему корпусу: «Вперед!» Рванувшиеся вперед танки попали на минные поля. Стоило сойти с узкой накатанной колеи, по которой гвоздила немецкая артиллерия, и — трах!
Каток в лепешку, беспомощно болтается порванная гусеница. Неподвижный танк на белом поле — мишень, о которой мечтают гитлеровские батарейцы. «Змеи» (так называли мы тогда длинноствольные немецкие пушки с маленькой головкой дульного тормоза) жалили беспощадно. Не дожидаясь, пока [17] неподвижный танк будет расстрелян, экипаж покидает машину и — трах, трах! Рвутся противопехотные мины. И все-таки, несмотря на мины и фугасы, на «змей» и молчавшие до появления танков доты, мы неплохо продвинулись в первые часы наступления. Танки перепахали рощу, которая на штабных картах называлась «Круглой», смяли артиллерийские позиции вдоль опушки и скрылись в густых облаках белой пыли, перемешанной с выхлопными газами. Скрылись не только из поля зрения, но и из сферы командирского воздействия. Катуков, еще недавно радостно шагавший по блиндажу, шутивший с радистом («Не слыхать, фрицы из Ржева не тикают?»), придумывавший фразы вроде «Дали немцам цимбервам» (это — верный признак хорошего настроения у комкора), тихонько сел к окну и курил сигарету за сигаретой. Бригады не отвечали на настойчивые вызовы. А телефон, соединявший нас со штабом армии, не стихал: «Дайте положение частей!», «Дайте обстановку!» Подполковник Никитин, недавно назначенный начальником штаба корпуса, круглые сутки не отходивший от карты и не выпускавший из рук телефонную трубку, стоял смятенный и расстроенный. Казалось, все предусмотрено: и сигналы, и позывные, и сроки докладов. Бледный, с плотно сжатыми губами, Никитин готов был выслушать любые упреки командира корпуса. Да, это он виноват — не обеспечил связь, не принял меры, не проконтролировал. Но Катуков словно не замечал начальника штаба. Т-70 мчится, как глиссер, тупым носом рассекая снежное марево. Ничего не скажешь, быстроходный танк. Только броня слаба, не устоит даже против мелкокалиберного снаряда. Несколько суток я почти не вылезаю из Т-70. Коровкин будто прирос к рычагам. Когда вчера вечером остановились, вылез через передний люк и вдруг рухнул на землю. Перенапряжение, духота, а тут — свежий с морозцем воздух. Мой адъютант Балыков откуда-то принес котелок с чаем. Коровкин выпил мутную, с глазками жира жидкость, вытер рукавом лоб, виновато улыбнулся. Но в танковых войсках нашего корпуса особого порядка пока что не наблюдалось. Наступление развивалось туго, наталкиваясь все на новые сюрпризы немецкой обороны. В глубине обнаружились двухъярусные огневые точки. Сверху танк, под ним блиндаж с пушкой. Разобьешь верхний этаж, думаешь, покончил с догом, а тут — пушка в упор лупит. Надо вспомнить те дни, последние дни ноября 1942 года, чтобы понять истоки наступательного порыва, владевшего войсками. Незадолго до того как зашевелился наш Калининский фронт, по радио передали сообщение «В последний час». Армия, страна, весь мир узнали об окружении немцев под Сталинградом. Еще не были точно известны масштабы битвы, но все чувствовали: начался перелом; прощай проклятое слово «отступление». Сквозь минные поля, сквозь завесу артиллерийского огня танки шли вперед. Дрожали сосны, сбрасывая с мохнатых ветвей снежные подушки, тревожно раскачивались вершины. Леса поглотили корпус. Углубляясь в них, машины теряли визуальную связь между собой. А радиофицированные танки были не у всех командиров. И еще беда: поди отличи одну лесную просеку от другой, определи точку стояния, если по всем признакам перед тобой должна быть деревня, а тут, куда ни глянь, заснеженное поле. Немцы снесли почти все деревни. Избы разобрали на блиндажи. То, что осталось, сожгли. Снег перемел деревенские улицы, заровнял пожарища. Редко где увидишь одиноко торчащую трубу — чудом уцелела, немецкие подрывники недоглядели. По гитлеровским приказам полагалось уничтожить все начисто — «зона пустыни». [20] К Лучесе — петляющей лесной речушке — танки 1-й гвардейской бригады, которой командовал подполковник Горелов, выходили по одному, по два. На моих глазах головная «тридцатьчетверка», наклонив ствол пушки, ринулась вниз с откоса. Пролетела метров десять и вдруг с грохотом погрузилась в воду. Льдина изломанным углом. уперлась в башню. Через верхний люк мокрые, дрожащие, танкисты выскочили на лед. Им дали водки, поделились обмундированием. Когда появился командир бригады, танк, с которого сбегала темная вода, буксировали уже к берегу. — Сгоряча. Горячность — не оправдание. Машину в состоянии вести? Нет, я не о простуде: водки не многовато хватили? Ну, глядите. Сейчас лед взорвем, пойдете первыми по воде. У вас как-никак уже есть опыт. Я прислушивался и присматривался к Горелову. Он неплохо, говорят, воевал командиром полка под Москвой. К нам прибыл на бригаду и при первой же встрече признался: Могучий в плечах, с басом, словно самой природой уготованным для командира, он держался на удивление естественно, просто, без рисовки. И это подкупало всех. Горелов принял бригаду, которую прежде возглавлял Катуков. Танкисты настороженно отнеслись к новому, присланному со стороны комбригу. А тот будто ничего не замечал. Методично делал свое дело. И вскоре бригада успокоилась, «приняла» нового командира. За неделю до наступления у меня был не совсем обычный разговор с Гореловым. В темноте мы подошли к месту расположения батальонов. Навстречу из кустов неслась песня. Я разобрал лишь рефрен «Мы — гвардейцы-катуковцы». [21] — Поют неплохо, а песня мне не нравится. Очень уважаю Михаила Ефимовича. Но ведь еще в Священном Писании сказано: «Не сотвори себе кумира». В бригаде будут петь о бригадном командире, в корпусе — о корпусном, в армии — о командарме и так далее. Целая лестница кумиров. Из-за нее рядового солдата не увидишь. Да и как-то нескромно. Думаю, и Михаилу Ефимовичу это не по душе было бы. — Об этом никогда не думал. Принимал как должное. Говоря по совести, не видел ничего дурного. Но то, что вы сказали, вероятно, серьезно. Надо обмозговать! Вскоре я забыл об этом разговоре. И вдруг сейчас, у Лучесы, по льду которой саперы волочили бумажные мешки с толом, Горелов напомнил о нем: Я был удивлен: такие бои, так тяжело дается наступление, а командир бригады помнит о нашем мимолетном разговоре, ломает над ним голову. С симпатией посмотрел на рослого подполковника в затасканном бушлате с байковыми петлицами и зелеными полевыми «шпалами». На голове у Горелова, несмотря на мороз, форменная танкистская фуражка с черным околышем. В ушанке я никогда его не встречал. К Лучесе подтягивались все новые и новые машины. Они рассредоточивались в прибрежных кустах. Горелов решил, взорвав лед, часть танков переправить по дну, так как здесь было неглубоко. «Петров, Петров»,— старался я вспомнить. Каждый из нас, наверно, знает не одного Петрова. А-а, так это тот, вероятно, на которого жаловался вислоусый командир стрелковой дивизии. — Он самый, Николай Петров. Если бы на каждом танке такие командиры сидели. Я его в дороге оценил. В их эшелоне бомбой штабной вагон разворотило. Помните?
Пожар, паника. В придачу ко всему паровоз пылает. В таком случае надо, чтобы хоть один нашелся, голову не потерял. И нашелся. Лейтенант Петров свой танк прямо с платформы рванул и стал эшелон растаскивать. Тут и другие подхватились. А еще под Торжком. Он там в горящую теплушку к больным бросился. Ночью мы остановились в домике лесника. Стены были не тронуты. На них в застекленных черных рамках висели фотографии чадолюбивой родни хозяина, в красном углу — скромная иконка и под ней — вырезанная из журнала цветная «Аленушка». Самого хозяина не было. И не было в избе ни потолка, ни крыши. Колючие мелкие звезды и луна — «казацкое солнце» — висели прямо над головой. До нас кто-то отдыхал в доме: снег на полу затоптан, на листе железа угли — разводили костер. Наверно, торопились, не до печки было. Погрели на костре консервы, посушили портянки, покурили и, прежде чем сморила сытая теплота, вернулись к машинам. Танковые батальоны настойчиво буравили немецкие позиции. Но расширить клин почти не удавалось. Особенно узок он был при основании. Горловина — какие-нибудь три километра — насквозь простреливалась. Минувшей ночью я наблюдал, как гитлеровцы по обе стороны горловины сигналили друг другу ракетами. Катуков подбросил часть сил к этому узкому (в буквальном смысле слова) месту. У нас были основания для [23] такой предусмотрительности. Немцы сумели отсечь наступавший южнее механизированный корпус генерала Саламатина. Слухи об этом распространялись, как круги по воде: чем дальше от центра, тем больше. В наших батальонах уже тревожно шептались об окруженных «саламатинцах». Мы с Михаилом Михайловичем Балыковым по примеру предшественников не стали разжигать печь. Хворост, на который плеснули бензином, вспыхнул на листе кровельного железа. Михаил Михайлович подвинул к огню две открытые банки мясных консервов с яркими аргентинскими этикетками. В этих черных стенах когда-то жили люди, большая, судя по фотографиям, крестьянская семья. О ней напоминал черный картонный диск репродуктора, болтавшийся на гвозде, языки копоти над топкой русской печки, глубокие зарубки на косяке, которыми отмечали рост ребятишек. Однако «культурно закусить», а тем более «часочка два прижать» нам не довелось. Снаружи донеслись громкие голоса. Коровкин кого-то урезонивал, срываясь на крик, а тот отвечал ему замысловатой бранью. Когда я открыл дверь, «холуйская морда» и «урка» замерли в традиционной позе двух петухов, изготовившихся к поединку. Боюсь, Коровкину досталось бы. Его [24] противник был шире в плечах и имел мощную поддержку с тыла: три автоматчика явно не намеревались довольствоваться ролью секундантов. — Есть отставить,— неохотно согласился парень в свежем маскхалате и белых маскировочных брюках, старательно заправленных в сапоги. Он еще кипел и, проходя мимо Коровкина, не мог удержаться от наставления: — Когда я слышу такие вопросы, то могу подумать, что вы забыли о нынешней профессии старшего сержанта Подгорбунского и о его прежнем, как говорится, роде занятий. Нет, я помнил и о прошлой и о теперешней специальности старшего сержанта Подгорбунского. История нашего знакомства уходила в далекие мирные дни июня сорокового года. Как-то раз в Стрые командир стоявшей там танковой дивизии генерал Мишанин сообщил мне о пополнении, которое он неожиданно получил. — И по времени необычно, и в количестве непредусмотренном: один-единственный человек с сопровождающим. Однако этот один стоит, пожалуй, целого взвода. Начальник строевой части штаба ввел плечистого паренька лет двадцати пяти, смуглого, с азартно блестевшими глазами. Новенькая гимнастерка обтягивала его, как сверхсрочника — ни одной складки спереди. Под гимнастеркой угадывалось мускулистое подвижное тело. Мне становилось невмоготу от этой развязности. Однако я заметил, что, рассказывая о родителях, Подгорбунский избегал залихватских словечек и блатных оборотов. Отец Подгорбунского командовал отрядом у Лазо и погиб, когда сыну не исполнилось и двух лет. Вскоре умерла мать, тоже партизанившая в дальневосточной тайге. — Так и попал я в детский дом. На день триста грамм черняшки, тарелка кондера и по воскресеньям — пирожок, зажаренный в собственном соку. А на рынках — молоко, сметана, мед, кедровые орешки и другие деликатесы. В нашем детдоме «Привет красным борцам» воровать научиться было легче, чем письму и чтению. К девятнадцати годам я имел тридцать шесть лет заключения. Количество приводов учету не поддается. — На свободе при желании и некоторой сметливости оказаться не так уж трудно. А в армии — по чисто патриотическим побуждениям. Против Советской власти я никогда ничего не имел, а выступал лишь против личной собственности, обычно в мягких вагонах черноморского направления. Последний раз в лагере решил попробовать — а правда ли, что труд есть дело чести, доблести и так далее. Вкалывал за двоих, и считали мне день за три. В тридцать восьмом познакомился я в лагере с одним полковником. Ручаюсь, его зря посадили. Он рассказывал мне про армию и про танки — словно песню пел. В девятнадцатом году партизанил в Сибири. Мудрый старик. Когда умирал, взял с меня слово, что стану порядочным человеком. Написал я письмо Михаилу Ивановичу Калинину. От него запрос в лагерь. Из лагеря на меня характеристика: трудолюбив, сознателен и так далее. Остальное вам известно. Газет я не читаю, международное положение чувствую сердцем. [26] — Ни в коем случае! — вскочил Подгорбунский, сразу став серьезным. — Только в механики-водители. Иначе сбегу. Не вынуждайте ставить Михаила Ивановича в неудобное положение. Вечером Мишанин позвонил снова. Подгорбунский никуда не удирал, спрятался в казарме на чердаке и отказывался спуститься, пока ему не дадут слово учить на механика-водителя. В начале войны я потерял Подгорбунского из виду. Встретился с ним уже при погрузке эшелона в Калинине. К петлицам механика-водителя были пришиты три суконных треугольничка. Он блестел быстрыми глазами, коренастый, ладный, в пригнанной по росту шинели, в новеньком кожаном шлеме, какой был не у каждого командира бригады. На фронте Подгорбунского назначили командиром взвода разведки. Хотя взвод был танковый, Подгорбунский и его бойцы должны были пока что действовать в пешем строю. Да и впоследствии они обычно без машины пробивались во вражеский тыл и орудовали там с непостижимой дерзостью. Единственного пленного в ночь перед наступлением притащили разведчики Подгорбунского. Пробрались в блиндаж, в котором трое немцев слушали пластинки. Двух прикончили финками, а одному сунули в рот салфетку и [27] поволокли. Подгорбунский бросился назад к патефону, аккуратно поставил мембрану на самый обод пластинки. Из блиндажа, как и пять минут назад, несся веселый тирольский вальсок. — Я с Колей вместе в одном эшелоне ехал. Если б не он, на тот свет приехал бы. В теплушке для больных валялся: воспаление легких, жар — до сорока. А тут бомбежка. Справа по ходу не выскочишь — огонь, левая дверь снаружи закрыта. Ну, глядим, хана. Дым, дышать нечем. Вдруг кто-то ломами закрытую дверь долбает. Как, что — не помню. Очухался, вижу: несет меня, аки младенца, лейтенант какой-то. У самого у него бушлат тлеет. Так и познакомился с Колей Петровым. Такие люди на вес золота, грамм на грамм. Он все в жизни понимает. Я с ним в дороге душу отводил. Ум и сердце работают синхронно. А теперь вот второй день о нем ни слуху ни духу. И никто не чешется. — Ну, может, я горячусь, может, не так выражаюсь. Но надо понимать. Я не одного дружка похоронил на войне. А Коля Петров не только мой друг. Он друг всем людям. Только люди о том еще не знают. Разрешите сесть?
Подгорбунский опустился на пол у костра, пляшущего посредине комнаты. Неподвижно уставился на консервные банки, цветные этикетки которых уже потемнели от огня. Я подсел рядом: Подгорбунский откинул капюшон халата, снял ушанку с пушистой серой цигейкой, пригладил длинные воло- [28] сы (и командирская ушанка и длинные лохмы — все это «не положено» старшему сержанту), обернулся к стоявшим в углу автоматчикам: Разведчики, перекинув на грудь автоматы, скрылись. В шалаше, наскоро сложенном из еловых веток, я нашел Горелова. Бригадные штабные автобусы так же, как и автобусы корпуса, застряли в снегу. Командные пункты размещались в насквозь продуваемых шалашах. Горелов в полушубке, накинутом поверх бушлата, при колеблющемся язычке свечи читал какую-то бумагу. В углу на черном ящике прикорнул его заместитель по политической части Ружин. — Легки на помине!
А мы тут как раз читаем поздравление от вас с комкором. Значит, выговор схлопотали. «Плохая организация наступления», «слабая связь». Обидно, — Горелов вздохнул. — Обидно, хоть и справедливо. Не привык выговора хватать. Привык, чтобы хвалили. А тут — нате. В первые месяцы войны было такое чувство: Идет бой, дурно ли, хорошо ли идет, но идет помимо меня, сам по себе. Постепенно научился все нити в пятерне держать. Теперь наступление, и опять замечаю — не охватываю бригаду, танки расползлись. Неведомо толком, где кто. — Примерно ведомо. С ним был парторг батальона Завалишин. Вернулся дважды раненный. Петров приказал ему. Через сутки приполз раненый механик-водитель Соломянников. Тот тоже кое-что доложил. Подожгли два немецких танка, а теперь сами подбиты. Снаряды кончаются. Горючее все вышло. В танке, как в леднике. Петров [29] уперся, ни в какую не желает оставлять «тридцатьчетверку». Да и нелегко, немцы обложили. . Всю ночь метались мы по стреляющему от мороза, лесу. С просеки на просеку, с опушки на опушку. Однообразное покачивание минутами усыпляет, рывки будят. Душно. Откидываю верхний люк. Каленый ветер перехватывает дыхание. Коровкин, откинувшись назад, яростно рванул рычаги. Часам к одиннадцати мы вышли на чистую, заметенную нетронутым снегом опушку. У оврага недвижимо темнела «тридцатьчетверка». Тихо, как бывает только на войне в час, когда осколки и пули не вспарывают со свистом недвижный воздух. Откуда-то доносится обессиленный расстоянием дальний грохот. Для любителя-лыжника, когда у него на груди нет автомата, вдруг попасть на такую слепяще белую опушку все равно, что нежданно-негаданно очутиться на празднике. Я никогда уже не узнаю, любил Петров лыжи или нет. Не узнаю и самого Петрова, о котором с такой теплотой, с особым, не до конца мне доступным смыслом говорят и Горелов, и Подгорбунский, и Ружин. В обитом листовым железом сундуке отдела кадров лежит его тощее «личное дело» — малиновая папка с грифом «хранить вечно». Папку-то можно хранить вечно. Нет больше лейтенанта Петрова — человека, который, по убеждению Подгорбунского, был другом для людей. Сколько бы еще сделал такой, проживи он лет до семидесяти!
Потом, после войны, не раз посокрушаются: «Тут бы хорошего человека», «Сюда бы умницу». И невдомек будет, что хороший умный человек Николай Александрович Петров погиб 4 декабря 1942 года в танке, подорванном фугасом. Пройдут быстрые годы. Отгремевшие бои станут строчкой или главкой в учебнике военной истории. Отстроятся деревни и города. А людям будет недоставать Николая Петрова, убитого фашизмом. Даже тем, кто ни лично, ни понаслышке не знали его. На совещаниях, в беседах я не раз напоминаю о нашей задаче уничтожить гитлеризм. Но гораздо реже говорю о необходимости и искусстве оберегать наших людей — это подразумевается само собой. Однако, может быть, об этом тоже следует повторять каждый день, при каждом случае. Ожесточение битвы не ослабеет до последней ее минуты. Фашизм останется самим собой до своего смертного часа. Но жизнь бойцов в какой-то мере зависит и от организаторского умения, смелости и проницательности начальников. И еще от одного: от нашей непримиримости к промахам и недочетам, губительным в бою, ко всяческим «авось», «давай», «так сойдет». В те дни нелегко дававшегося нам зимнего наступления у меня выработалось, как [31] мне кажется, более определенное отношение ко многим командирам. Стала куда важнее, чем прежде, цена, какой они брали победу, их взгляд на успех и пролитую кровь. Еще в августе — сентябре сорок второго года в районе Ржевского выступа на некоторых участках наши части пытались наступать. Очертания фронта после тех попыток мало изменились. Но в тылу у гитлеровцев оказались прорвавшиеся в начале наступления части нашей пехоты, артиллерии, танков и конницы. Случайные сведения, приходившие от них, не радовали: артиллеристы остались без пушек, танкисты лишились танков, иссякло питание для раций, а уцелевшие до поры до времени кони пошли в солдатские котелки. Как, какими силами и кому выполнять задачу?
Мы сидим с Катуковым в низкой землянке, с великим трудом вырытой саперами в окаменевшем от мороза грунте. Неровные стены хранят следы лопат. Перерубленные корни торчат непрошеными вешалками. Катуков не вынимает изо рта сигарету. Одна кончится, бросит окурок в плоскую консервную банку, чик зажигалкой — и затянулся снова. Сладковатый сигаретный дымок слоистым облаком затягивает потолок. Ало светятся раскаленные стенки железной печки. В консервной банке уже не умещаются окурки. Силы определены. В тыл к противнику будет брошен танковый отрад с десантом. Он разыщет окруженную группу, сам усилит ее и поможет вырваться. [32] Задача необычная. Действовать надо самостоятельно, принимать решения на свой риск и страх. Нужен человек умный, смелый и уверенный в себе. Но такой, который, оказавшись почти неподконтрольным единоначальником, не вообразит себя этаким царьком, не станет, как говорит Михаил Ефимович, «сам себе самоваром». Найти затерянную в лесах в глубоком вражеском тылу группу, к тому же лишенную средств связи, труднее трудного. Требуется командир, способный постичь участь попавших в беду, возможно, уже отчаявшихся людей, — командир, который ни за что не вернется с пустыми руками и не отделается бойким докладом: «Разгромил тыловой гарнизон, взял в плен пять полицаев и одного офицера». Мы терпеливо перебираем фамилии: горяч, но неопытен; умен, но слишком осторожен; толков, да равнодушен. Катуков назвал фамилию «Бурда» и радостно хлопнул пятерней по дощатому, на честное слово сбитому столику: Всякая бывает смелость на войне. Холодная, расчетливая, деловитая. А случается — отчаянная, присвистывающая («Помирать, так с музыкой!»). Иному для смелости нужны свидетели — на людях ничто не страшно. Другой же смел ожесточенно, мрачно. Такому зрители ни к чему. Мне рассказывали, как однажды Бурда, в ту пору командовавший еще батальоном, переоделся в женское платье и отправился в разведку. Легко представляю себе его румяное чернобровое лицо в платке. В мирное время, в Станиславском гарнизоне, Бурда славился как первый плясун. С тех самодеятельных концертов запомнилась мне невысокая крепкая фигура, нежные, словно не знавшие бритвы, щеки, тонкие, смыкавшиеся над переносицей смоляные брови. Как ни приятны все эти качества, их все же недостаточно, чтобы поручить человеку такую сложную задачу. Но мы, разумеется, имели в виду не только их. Бурда отличился в сорок первом году в тяжких оборонительных боях под Орлом. Там наши танкисты попали в окружение, и на выручку к ним послали только что принявшего батальон Бурду. Тогда-то он и получил свой первый орден Красного Знамени. Правда, там же он устроил одну проделку. Узнай о ней командование, наверно, не поздоровилось бы новоиспеченному комбату и орденоносцу. Вместе с Бурдой служил его давний товарищ лейтенант Кульдин. В первые дни войны жена Кульдина эвакуировалась из Станислава к свекрови в Орел и попала в оккупацию. Из-под Мценска Бурду с несколькими экипажами направили в тыл к немцам разведать подходившую группу Гудериана. Когда танкисты ночью оказались неподалеку от Орла, Бурда с Кульдиным, который отлично знал все стежки-дорожки вокруг города, укрыли в лесу танки, а сами огородами, глухими улочками прокрались в Орел, забрали мать и жену лейтенанта, спрятали их в танке и, словно ничего не случилось, продолжали разведку. Сейчас, когда мы обдумываем кандидатуру, этот эпизод сработает на Бурду. Командир, которому предстояло возглавить отряд, должен обладать чувством товарищества, должен уметь идти на риск ради спасения других. В частности, это в какой-то мере гарантирует от самоуспокоения, от спеси. Все наши с Катуковым долгие разговоры и размышления подполковник Никитин сформулировал в лаконичном приказе, из которого следовало, что полку подполковника Бурды поручается выполнение особого задания (три строчки об этом задании), а дальше — средства, которые [33] выделяются в его распоряжение: лыжный десант, медики, продовольствие. Тишина, оглушившая нас на опушке, у танка лейтенанта Петрова, была не случайной. Наступление на многих участках выдохлось, и выдохлись немецкие контратаки. Фронт застывал. Но не сплошной линией, а очагами, слабо соединенными между собой. Между ними — ворота, через которые свободно ходят и наши лыжники, и немецкие. В одни из таких ворот ночью, укутавшись поземкой, ввалился полк Бурды. А утром пришли первые радиовести. Не замеченный противником полк уходил все глубже в леса. Дальнейшее мне известно из донесений Бурды, из разговоров с ним по радио, а потом и с глазу на глаз. Я не сомневаюсь в правдивости рассказа Бурды и поэтому позволю себе воспроизвести его здесь. Белая окраска брони сливается с маскировочными халатами десантников и прикрученными на танках парусиновыми тюками, туго набитыми консервами, сухарями, бинтами, лекарствами. Полк — остров, охваченный со всех сторон настороженным лесом. Но уже скоро сутки, как отряд в тылу, а — не сглазить бы — ни засад, ни выстрелов. Растет усталость и ослабевает напряжение. Бурда командует привал. Как быть дальше? Район окруженной группы не известен даже приблизительно. По лесу можно колесить бесконечно. И никто не поручится, что своих встретишь раньше, чем наскочишь на врага. Из снега плавится вода, но не горючее. Рано или поздно при таких блужданиях опо [35] рожнятся баки, опустеют бочки. Отряд, посланный на выручку окруженным, сам будет взывать о помощи. На остановках Бурда ходит между машинами, прислушивается к разговорам, исподволь расспрашивает одного, другого. Расспрашивает по-своему: легко, ненавязчиво, с присказками. Чтобы ни у кого не закралась мысль, будто командира полка гложут сомнения. Связь со штабом корпуса не прерывается. Что ни час — затерянная в лесах «Ромашка» говорит с оставшейся на Большой земле.«Розой». Пока связь есть, ни один солдат не чувствует себя оторванным от своих. Вылетали самолеты-разведчики. Однако и они не нашли следов окруженных. Да и то сказать — много ли увидишь с воздуха, когда под крылом только снежные вершины деревьев. «Занимаем круговую оборону, — решает Бурда. — Дозоры и секреты, наблюдение и связь — все честь честью. И по радиусам каждый квадрат ощупывают лыжники, километр за километром». Есть такая игра — «морской бой». Противники называют по координатам клеточки, в которых стоят, по их предположениям, «суда». Клетка перечеркивается, даже если игрок промахнулся. Чем больше таких перечеркнутых клеток, тем легче определить место стоянки «вражеского флота». Но при игре — небольшой листок бумаги в клетку, а здесь — бесконечное зеленое поле карты, в одной из точек которой замерзают обессилевшие, изголодавшиеся люди. Бурда выслушивает однообразные доклады, смотрит на лыжников, на их покрытые инеем шапки, красные лица. А может быть, уже нет в живых многострадальных окруженцев?
Последние сведения — чуть не месячной давности, кто-то выбрался тогда, что-то рассказал. Между тем любая лыжная разведка — это риск, в котором и он, Бурда, и солдаты отдают себе отчет. [36] На нетерпеливый ежевечерний вопрос Катукова: «Как там у тебя?» — Бурда отвечает сдержанно: «Ничего нового, товарищ пятнадцатый. Братьев-славян не обнаружил». — «Ничего?» — переспрашивает Катуков. «Ничего, — подтверждает Бурда, — ищу». Жизнь в лесном лагере входит в свою колею. Есть отличившиеся и есть обмороженные. Один боец уснул в ночном секрете. Утром поднялась тревога: немцы утащили! А он спал сном праведника, занесенный снегом. И проснулся, когда кто-то нечаянно наступил на него. Последние сутки лыжники следили за дорогой Оленине — Белый: проскочило несколько машин, утром протарахтел взвод закутанных по глаза мотоциклистов. Но теперь разведчики докладывают о большой колонне — тридцать танков и на автомашинах до полка пехоты. Сейчас завтракают, пьют кофе, сваренный в эмалированных котлах ротных кухонь. Можно, конечно, пропустить колонну. У Бурды своя задача, и ему нет причин ввязываться в бой. Но не чрезмерное ли осторожничание подсказывает такое решение?
Пехотный полк, усиленный танками, перебрасывается с передовой, отводится в тыл. Передислокация?
А не брошен ли он на уничтожение наших затерявшихся в лесах товарищей? Не готовят ли гитлеровцы где-то каверзу?
— Почему не доложил о принятом решении?
Почему молчишь?
— выспрашивает Катуков, нетерпеливо поигрывая пальцами по железной крышке рации. — Мне, товарищ пятнадцатый, как я решение принял, все стало ясно. Пока бы наверх доложил, привел соображения, время ушло бы. А я уверен был: правильно действую. Теперь меня судить не за что, по-моему, все вышло, как надо. [37] Удар по автоколонне был настолько внезапным, что немцы не успели отцепить и развернуть пушки. Танки, двигавшиеся в голове, ушли вперед, хвостовые подоспели уже к шапочному разбору: «тридцатьчетверки» Бурды. Немецкие машины на высоких колесах с цепями летели в заснеженные кюветы и там замирали с треснувшими кузовами, с выбитыми стеклами, с переломанным каркасом для тентов. От захваченного в плен тяжело раненного начальника штаба узнали, что колонна передислоцируется на центральный участок фронта, в Льгов. Попутная задача — добить окруженную группировку русских. На карте начальника штаба жирный эллипс: «Russischen Banden». Через сутки полк Бурды вышел в район, где без малото тысяча наших солдат и командиров ждала либо помощи, либо гибели. Ни связи, ни продовольствия. Боеприпасы израсходованы в последних неравных боях. Немцы эвакуировали из Ржевского выступа почти все гражданское население. Где раздобудешь хоть кусок хлеба? Где возьмешь хоть какую-нибудь теплую одежонку? А ведь части попали в беду еще в летнем обмундировании. Черные сухари, привезенные Бурдой, — для них вожделенная еда. Танкисты и десантники отказались от половины своего пайка в пользу окруженцев. Больных, обмороженных и самых слабых положили на броню, на жалюзи танков. Десантники уступили свои места. Сами впряглись в волокуши. И необычное, растянувшееся на километры шествие двинулось к передовой. Окруженцам, испытавшим больше того, что под силу вынести человеку, и сейчас почувствовавшим заботу о себе, невдомек, что едва ли не самое страшное — впереди. За те дни, что Бурда провел во вражеском тылу, фронт уплотнился. Теперь уже ворота редки, а если и попадаются — не разгуляешься. Фланкирующие, косоприцельные огни перекрывают бреши. Но каково-то драться, когда у тебя на руках тысяча беспомощных, обессилевших людей?
Да и вообще, что хорошего можно ждать от боя, если на хвосте противник и впереди противник?
Тот, что впереди, правда, связан с фронта нашими частями, но из-за этого Бурде проще простого попасть под свой же артиллерийский огонь. А стоит нам ослабить нажим — гитлеровцы повернутся и зажмут отряд Бурды в тиски. Чем ближе Бурда к передовой, тем определеннее — и для нас и для немцев — место, где он будет прорываться. Это произойдет, теперь уже ясно, в полосе мотострелковой бригады Бабаджаняна. Мы передвигаем командный пункт корпуса поближе к Бабаджаняну, в деревню Толкачи. Если верить карте, в Толкачах было двадцать пять дворов. Ныне — ни одного. Посреди поляны торчит колодезный журавль — все, что осталось от деревни, разобранной на блиндажи. В этих блиндажах, в редколесье к югу от Толкачей, помещался прежде гитлеровский штаб, а теперь — наш. Гитлеровская офицерня устроилась не без комфорта: в просторных подземных комнатах — домашняя мебель, диваны, зеркала, добротные столы, даже прикроватные тумбочки и пианино. Все это — русское, из наших ограбленных городов. Единственная немецкая вещица, попавшаяся мне, — замысловато выгнутая курительная трубка с никелированной крышечкой. Штабники, после шалашей и машин обосновавшиеся в светлых блиндажах (в каждом два — три укрытых навесом окна), составляют графики взаимодействия, планируют сковывающие удары, разрабатывают таблицы огней, схемы развертывания питательных пунктов, пунктов медпомощи. Работы хватает и на день, и на ночь. Даже в полушубке и ватных брюках Армо неправдоподобно худ. Кажется, ему, южанину, несмотря на сто одежек, холоднее, чем нам. Армо вытянул узкие длинные ладони над маленькой тонконогой печуркой, раскаленной до того, что уходящая в потолок труба стала прозрачнокрасной. У этой длинной, как грот, землянки с прогнившими двухэтажными нарами по обе стороны узкого прохода своя история. В 41-м году где-то здесь шли бои и в землянке жил, вероятно, целый взвод. Потом наши отступили. Немцы не воспользовались готовым подземным жильем: то ли не приглянулось, то ли было несподручно. Полтора примерно года пустовала землянка, человеческий дух сменился в ней запахами сырости и тления. Наши саперы каким-то образом наткнулись на нее. Освободили от снега вход, поставили печурку, набросали на нары елойых лап. Теперь здесь жилье командира бригады и его заместителей. Еще две приметы 1941 года сохранились поблизости от командного пункта Бабаджаняна. Утонувший по башню в снег, беспомощно накренившийся БТ-7 — один из тех танков, с которыми мы начинали войну. На поржавевшей башне я разглядел слабо сохранившиеся печатные буквы, старательно выведенные каким-то насмешливым немцем, кое-как освоившим русскую грамоту: «Бронья крепка и танки наши бистри». Метрах в трехстах от несчастного танка кирпичная стена — все, что осталось от колхозной конюшни или хлева. На ней огромная, не обесцвеченная временем надпись по немецки: «Стой! Здесь страна рабочих и крестьян!
Не стреляй в братьев-пролетариев!» Диалог 1941 года. Мы взывали к классовой совести немецкого солдата, а он, самодовольный, упивавшийся победами, измывался над нашей временной слабостью. Мы были во многом наивны, не до конца понимали, что фашизм способен на время притупить классовые [40] чувства, задушить их национальной спесью, бравурными криками, барабанными маршами. Сейчас, зимой 1942 года, мы не апеллируем к сознанию немцев. Вернее, апеллируем, но уже иными средствами. Мы бьем врага и уже отбили у него охоту потешаться над нашими танками. И все же мне дорога чистая интернациональная вера, продиктовавшая эту наивную надпись на кирпичной стене. Великая — знаю сердцем — победная мудрость заключена здесь. Чтобы она восторжествовала, мы крушим гитлеровскую армию и будем крушить, пока последний ее солдат не поднимет руки. Я стою перед полуразрушенной стеной с черными размашистыми буквами, которых не смыли ни дожди, ни снег, которых даже не сочли нужным замазать гитлеровские офицеры, и ненависть к фашизму, которую мне довелось испытать недавно у взорванного танка Петрова, снова охватывает всего. Дальний бомбовый раскат заставляет оторваться от полу занесенной снегом кирпичной стены. По целине, черпая валенками снег, бежит Балыков: Только что Бурда сообщил о бомбежке, о первых потерях, о подходе новых самолетов. Катуков вызывает штаб армии, просит истребителями прикрыть отряд Бурды. Прежде чем ему ответили, дверь машины открылась и кто-то громко крикнул: Бомбардировщики широким, в полнеба, строем проплывают в серой вышине. Мы облегченно вздыхаем — не заметили. Армо объясняет: вот что значит хорошая маскировка, строгий порядок на КП. Но из-за вершин, за которыми только что скрылись самолеты, нарастает гул. Строй бомбардировщиков сжался, вытянулся длинной цепочкой, хвост ее еще не виден. Бабаджанян умолк с многозначительно поднятым пальцем. Он больше не объясняет, что значит хорошая маскировка и строгий порядок. [41] Мы сидим на нижних нарах просторной землянки. Молчим. Катуков жует сигарету. Взрывы — словно не снаружи, а откуда-то из недр земли, тяжелые, пружинистые. Скрипят ненадежные опоры, шевелятся, как живые, бревна наката. Вдруг землянка с громом провалилась в преисподнюю. Дым слепит глаза, пороховая гарь першит в горле, на зубах песок. Двери в землянке как не бывало. Морозный воздух смешался с дымом. Кому-то на ноги рухнула труба, и он, невидимый, матерится на чем свет стоит. Кто-то с криком бросился наружу. Кто-то просит индивидуальный пакет. Самолеты все так же с нарастающим воем проходят над землей. Но теперь бросают не фугаски, а контейнеры с мелкими бомбами. Их разрывы напоминают короткие пулеметные очереди. Только пулемет этот огромного калибра. На минуту пустеет небо, стихает вымотавший душу грохот, свист и рев. Еще заложены уши, еще не разобрались что к чему, не перевязали раненых. Из-за тех же вершин со стремительностью метеоров вынырнули наши «илы». Мы облегченно вздохнули в ожидании возмездия. Повисли над лесом черные расплывающиеся хвосты сигнальных ракет. Но штурмовики, видимо гордые сознанием выполненного задания, покачали крыльями и исчезли все за теми же макушками многое повидавших в тот день деревьев. Когда я вечером вернулся в землянку Армо, здесь все было как и до бомбежки. Скрипела вновь навешенная дверь, и с клубами морозного воздуха вваливался командир, отряхивал веничком валенки, подсаживался к огнедышащей печурке. Подвешенная на проволоке коленчатая труба упиралась в потолок. План наш состоял в том, чтобы утром ударить по гитлеровцам с фронта, связать их боем и обеспечить на флангах выход отряда Бурды. Отряд должен был двумя группами обтечь район боя, не допуская, однако, чтобы противник на плечах отходящих ворвался в наше расположение. План, что и говорить, нелегкий, требовавший отличной слаженности. Вот почему нервничал Катуков, нервничали мы все. Да и немцы не знали в ту ночь покоя. Их передовая бодрствовала, разгоняя свой сон ракетами, пулеметными очередями, короткими артиллерийскими налетами. Уцелевшую рацию из разбитой полуторки перенесли в блиндаж. Каждый час Катуков или я говорили с Бурдой. Мы знали об атаках автоматчиков, о минометном обстреле, о кольце, в которое немцы пытались зажать отряд. Знали и о потерях после сегодняшней бомбежки. Под утро с той стороны к нашему передовому охранению подползли трое. Все они были ранены. Один тут же [43] скончался. Второй, раненный в живот комиссар кавалерийского полка — стонал в беспамятстве. Третий, поцарапанный пулей в плечо, тащивший на себе двух своих товарищей, сообщил, что их послал Бурда разведать маршрут. Подробности знает комиссар, но комиссар — «сами видите. » Прежде чем ударили орудия, Катуков отправил почти всех штабных командиров, а я — политработников в боевые порядки. Пусть каждый зорко следит за обстановкой, за полем боя. Не допустить, чтобы хоть один наш снаряд угодил по своим. Артподготовка, казалось, поторопила позднюю зимнюю зарю. Частые вспышки залпов осветили мирно заснеженный лес, смутное небо. Лес уже не помнил вчерашнего металла и огня. Снег скрыл следы бомбежки. И было так, словно орудия потревожили от века нетронутую тишину. Разрывы сгущались по флангам. А в центре быстро ожившие батареи немцев приняли вызов на дуэль. Плотность огня нарастала. Лес гудел долгим эхом. Катуков дал команду танкам. Темневшие впереди кусты дрогнули и перестали быть кустами. Танки набирали скорость. Курсовые пулеметы включились в нетерпеливый перестук моторов. «Тридцатьчетверки» крушили немецкую оборону на центральном участке. Потом в глубине, перед рубежом 15 — 7, они развернутся двумя веерами и поведут за собой на фланги обе группы отряда Бурды. Я лежу на поросшей редкими соснами высоте и спиной чувствую очереди замаскированного неподалеку «универсала». От дыхания снег тает перед ртом. Опустив глаза, вижу глубокую, пористую ямку. Заставляю себя поднять голову, вынуть из-под живота бинокль. Пулемет почему-то умолк. Я осторожно привстал на колено, отряхнул снег с груди. Поднялся на ноги. Пулемет молчал. Я опустил бинокль — все ясно: наши танки пробили брешь! [44] Пустился под гору к побеленной «эмке». Кучин увидел нас с Балыковым, схватил заводную рукоятку, и, когда мы подбежали, мотор уже тряс машину мелкой дрожью. Скорее на фланг. Машина ныряет перед самым трактором, тянущим орудие на новую позицию. Обгоняем белые автомобили с красными крестами на бортах, обгоняем дымящие кухни. На узкой просеке танки, один подле другого, ощетинились стволами во все стороны. Над деревьями ватными облачками лопается шрапнель, и частый град осколков сечет ветки, сбивает снег. Из лесу, не замечая шрапнели, не слыша выстрелов, бредут люди. Толпы выливаются на просеку. Кто на самодельных костылях, кто опираясь на товарища. Иные падают на снег, поднимаются и снова ковыляют. Я бросаюсь к солдату, изнеможденно опустившемуся у машины, поднимаю его. На меня в упор смотрят глубоко запавшие черные глаза. Бесформенная пилотка опущена крыльями на опухшие красные уши с шелушащейся кожей. Солдат проводит пальцами по лицу. Раз, другой. черными, тонкими, едва гнущимися пальцами, на которых с неестественной четкостью обозначились суставы. Дрожат ввалившиеся щеки. И не поймешь — то ли он сейчас рассмеется, то ли расплачется. Двое суток мы принимаем людей, вышедших из окружения. Не остывают кухни, не отдыхают медики, не ведают покоя интенданты. Корпусные санитарные машины едва управляются: эвакуируют раненых, больных, обмороженных. Они будут жить, эти люди, до дна испившие чашу фронтовой неудачи!
Они вернутся в строй, они еще вдохнут живительный воздух победы!
Вечер застает нас в той же землянке Бабаджаняна. Армо без зеркала сбривает черно-синюю щетину, отросшую за эти дни. Катуков насмешливо наблюдает за ним: Тебе и в голову не приходит, что командир корпуса и его заместитель с утра ничего не ели. Где оно, хваленое кавказское гостеприимство?
Не вижу. — Ай, нэхорошо. Будет ужин в лучшем виде. Командир бригады многозначительно кивает ординарцу, но тот не менее красноречиво пожимает плечами, наклоняется над тумбочкой и извлекает оттуда миску с нарезанным луком, открытую банку консервов и чашку с водкой. — И этот человек заведовал в Рязани гастрономом. Как нельзя кстати в землянку вваливается заместитель командира бригады по тылу маленький юркий майор Стодолов. Поначалу он пробует защищаться от упреков Бабаджаняна: Однако, махнув рукой, исчезает. Вскоре появляется с двумя консервными банками и фляжкой. Что-то шепчет ординарцу. Тот опять разводит руками. Стодолов скрывается снова. Вчера и позавчера я десятки раз видел Стодолова. Он был деловит и проворен, сумел наладить питание сотен окруженцев. И вовсе не суетился, как сегодня, когда надо устроить ужин двум генералам. Невинная шутка Катукова обернулась не совсем удачно. А тут еще оказывается, что нет посуды под водку. Ординарец вываливает консервы в алюминиевую миску, моет банки с твердым намерением отбить заусенцы и превратить их в кружки. — Святая правда, — подхватывает Катуков. Прежде чем Бабаджанян успевает ответить, Катуков встает, затягивает [46] на полушубке ремень, привычно сбивает папаху на затылок. Этот роскошный трофейный портфель, именуемый «министерским», Катуков берет с собой при серьезных визитах к армейскому или фронтовому начальству. Но сегодня он решил прихватить его, отправляясь в батальон Кунина. Полная луна блестит на протоптанной сапогами и валенками тропке. «Эмка» здесь не пройдет. Мы отправляемся пешком. Катуков прячет в рукав сигарету, поворачивается ко мне: — Ну чего, спрашивается, окурок таить? Лунища такая. До передовой три версты. Так нет же, прячешь. Привычка. Небось и война кончится, а будешь под полой зажигалкой чиркать. В расположении батальона Кунина охранение более бдительно. Здесь посвистывают пули, по-ночному раскатисто ухают снаряды — не разоспишься. После выхода отряда Бурды немцы никак не придут в себя: днем контратакуют, лезут в одном месте, в другом, а ночью возвращаются на оборудованные позиции, оставив впереди заслоны автоматчиков и поручив дежурным батареям тревожить русских. Окопные бойцы даже отдаленно не напоминают солдат мирного времени, сияющих надраенными пуговица- [47] -ми и начищенными сапогами, придирчиво осмотренных старшиной перед увольнением в городской отпуск. По вырытой в снегу неглубокой траншее, ссутулившись, медленно двигаются люди в шинелях, надетых поверх телогреек, в прожженных бушлатах и полушубках. На голове у кого мятая ушанка, у — кого — замасленный танкистский шлем, а то и растянувшийся шерстяной подшлемник. Лица, дубленые ветром, морозом, солнцем, копотью. Взвод шел за ужином, вернее за обедом, который должны были доставить к двадцати двум часам. Однако обед еще не принесли, и солдаты, незлобно поругивая старшину, ложились на снег. Минута свободная — ложись, отдыхай. На войне не спят, на войне отдыхают, и то не каждые сутки. Хорошо, если удастся на ночь вырыть в снегу глубокую яму, прикрыть дно еловым лапником и из больших веток соорудить крышу. Тогда можно развести костер (ветки задержат искры, дым) и лечь возле него, тесно прижавшись друг к другу. Подошел командир взвода. Доложил. Отличался он от своих бойцов, пожалуй, только возрастом — был моложе их. Да еще до отказа набитой полевой сумкой, висевшей через плечо. Мы с Катуковым подсаживаемся к солдатам. Поначалу беседа не клеится. Не часто командир корпуса и его заместитель добираются до взвода. Солдат знает взводного, видит ротного, иногда — комбата. А тут — сразу два генерала. Постепенно первое смущение проходит. Катуков легко, без этакого похлопывающего по плечу «ну, как дела?» разговаривает с солдатами. Комкор оказывается свойским, доступным каждому человеком, которого можно прямо спросить, почему союзнички со вторым фронтом чикаются, до каких пор батальон будут кормить пшенкой, по какой такой причине наша артиллерия скупится на снаряды и дали ли кому следует за то, что штурмовики по своим лупанули. — Как, товарищ генерал, ребята из окружения?
— интересуется один. — Из смертельной ведь беды людей вытащили. Немец по ею пору волосы на себе рвет. Адъютант Катукова расстегивает «министерский» портфель, достает оттуда сафьяновую папку, в которой лежит список награжденных по кунинскому батальону. Из чемоданчика вынимает картонные коробочки с медалями и орденами. Аккуратно сложены в стороне котелки. Солдаты, без ремней, в прожженных ушанках и бесформенных подшлемниках, торжественно вытянулись по стойке «смирно». Возвращаясь в строй, солдаты тут же расстегивают шинели, телогрейки, лезут под свитера и теплые жилеты — прикрепляют медали, ордена. Два бойца приносят в ведрах ночной обед. На этот раз повезло: гречневая каша с мясом и салом. На шее у старшины — гирлянда фляжек. Такой груз он никому не доверяет. Чуть теплую кашу накладывают в котелки. Водку старшина отмеривает в желтую жестяную баночку с неровно отрезанными краями. Некоторые пьют прямо из мерки, другие переливают в свои, специально на этот случай хранимые консервные банки. — Товарищ генерал, — нерешительно обращается к Катукову только что получивший «Красную Звезду» командир взвода. — Может, с нами закусите? — Не беспокойтесь, товарищи генералы, — простодушно урезонивает старшина. — Суточная ведомость вчера вечером составлялась, а батальон —.весь день в бою, тут уж, считай, литр лишний набежал, или, как у нас говорят, «резервный». [49] Обошли весь батальон Кунина и лишь под утро вернулись на командный пункт Бабаджаняна. Не спал только начальник политотдела бригады подполковник Кортылев. Он сидел в шапке, набросив поверх шинели полушубок, и при круглой немецкой плошке что-то писал за маленьким столиком, заваленным бумагами, газетами, листовками. Катуков, сонно пробурчав что-то'вроде «спокойной ночи», залез на нары. К многоголосому храпу, наполнявшему землянку, прибавился легкий переливчатый присвист. До войны Кортылев был секретарем райкома партии. Привык к исполнительности, дисциплине. Он никогда не задержит политдонесение, всегда своевременно проведет сборы. Но как-то не может притереться к армии, плохо понимает бой, слабо разбирается в технике. Армо ценит своего работящего замполита, но добродушно называет его «приписником». Иногда проезжается насчет того, что Кортылев может «искру» в гусенице искать и не отличит зенитную пушку от противотанковой. Кортылев терпеливо сносит насмешки, порой отшучивается, но, как мне кажется, особенно не спешит вникать в военное дело. По-видимому, в глубине души считает, что со своими обязанностями справится и без этого («А война кончится — обратно в райком»). — Неладно получилось, — Кортылев резко отодвинул бумаги и повернулся ко мне. — Пять суток назад выписал двадцать комплектов партийных документов. Туда-сюда, вручить билеты принятым в партию сразу не поспел. А сегодня выяснилось, что почти половины людей нет. Кто убит, кто в госпитале. Меня те партбилеты и кандидатские карточки жгут, как железо раскаленное. Позор — и только. [50] — Но не по халатности, не потому, что не понимаю, — Кортылев сбросил полушубок, положил его на нары, прошелся по землянке и, вернувшись к столу, закончил: Я видел, что начполитотдела не умел, слава богу, закрывать глаза на собственные промахи, списывать их за счет сложности боевой обстановки. — Не практикуется. На гражданке в райком приглашали, здесь — в политотдел. Форма выработалась, стала традиционной. Да и на военно-политических курсах так учили. — Что ж с того, что учили. В мирное время в Кремле ордена давали, а сегодня мы с командиром корпуса в батальоне их вручали. И совсем не худо получилось. — И для меня. Однако надо принимать на вооружение. Не только командирам на войне переучиваться, но и нам, политработникам. Вон ваш сосед подполковник Яценко с первого дня боев партбилеты вручает в подразделениях. И заседания парткомиссии проводит в батальонах. Так-то и связь с народом покрепче, и никому не придет в голову, будто политотдельцы в тылу отсиживаются, пуль да мин боятся. Я ослабил поясной ремень, передвинул маузер с бока на живот, поднял воротник бекеши и растянулся на холодной бурке, которую Балыков принес из машины. Такие бои мы и вели. Там — улучшим позиции, там — выйдем на дорогу, а там — потеряем высотку. Но и в боях «местного значения» льется порой не меньше крови, чем при взятии больших городов, и не менее ярок в них солдатский подвиг. На одном из участков наши танки ночью двинулись в атаку. В ту пору ночные танковые атаки мы применяли редко. Спящие немцы не предполагали, что им придется удирать в шинелях, наброшенных на белье, сунув голые ноги-в сапоги. Танкисты увлеклись успехом и, развивая его, миновали вражеские артиллерийские позиции прежде, чем пушки перешли на стрельбу прямой наводкой. Но в глубине обороны случилось то, что нередко случалось в тогдашних боях: танки распылились, потеряли связь между собой, перестали взаимодействовать. Каждый сам себе голова. Лейтенант Алексей Веселов немного остыл лишь тогда, когда поблизости уже не было ни своих, ни чужих. В триплексах качаются белые деревья, озаренные первым светом. Впереди — наезженная дорога. Танк останавливается. Ждет. Проскочил мотоцикл. Проехали подводы. На них — укрытые крестьянскими одеялами раненые немецкие солдаты. Это все не цель. А вот этой штукой, пожалуй, стоит заняться. Орудие медленно поворачивается вслед за длинной приземистой автомашиной. Выстрел. Черный столб оседает серым облаком. Танк с ходу налетает на вторую машину. Скрежещет металл под гусеницами. Минут тридцать Веселов «наводил порядочек» на дороге, по которой курсировали фашистские машины. Потом понял: дальше нельзя. И свернул на проселок. Сделал километра три — снова лесное безлюдье. Затормозил. Справа — лог, бугристо переметенный снегом. Веселов вылез из машины, с пистолетом в руках обошел ее и замер. Боевой хмель как рукой сняло: у самой дороги из снега торчала голая желтая ступня. На русскую речь из кустов вылезли двое малышей. Грязные, в тряпье, дрожащие от холода и страха. Мальчонка лет семи, заикаясь, глотая слова, рассказал, как вчера немцы согнали всех, кто остался в деревне, привели сюда, в лог, и — из пулемета. Маманю — тоже. Они с сестренкой все сами видели, ночь в ивняке продрожали. Преимущество внезапности, которым пользовалась «тридцатьчетверка», хозяйничая на дороге, сходило на нет. До слуха долетел недобрый гул чужого танка. Началась погоня. Опасны не только преследователи, опасны засады, на которые можно нарваться в любую минуту. Немцы уже знают о «тридцатьчетверке» и, конечно, оповестили о ней все окрестные гарнизоны. И случилось то, чего больше всего боялся Веселов: танк наскочил на немецкую батарею. Правда, это были зенитные пушки. Но и их достаточно, чтобы повредить машину. Танк наваливается на станину и вдавливает ее в приметенный снегом песок. В ту же секунду резкий толчок останавливает его. Рывок. Но вместо движения вперед — поворот на месте. Так и есть — подбита гусеница. Точный снаряд, посланный Веселовым, отбивает ствол у орудия, что пальнуло в гусеницу. Но на огневых еще две зенитки. Одну можно взять танковой пушкой. Высунуться из танка нельзя: в тот же миг срежут автоматной очередью. Сколько человек у немцев в зе- [53] -нитной батарее — шут ее знает. Достаточно, чтобы окружить танк со всех сторон, заложить под него фугас или поджечь. Надо следить, все время следить. Вон показалась из окопа высокая шапка, немец выскочил, огляделся. тра-та-та-та-та — прогрохотал курсовой пулемет. Куда же ты мчался?
Ага, в землянку. Она совсем близко от танка, метров двадцать. Из-под наката блестит невысокое окно, в которое выпущен пучок проводов. Немецкий Т-IV бьет из-за деревьев, боясь подойти ближе. Веселов мгновенно разворачивает башню и, сдерживая дыхание, стараясь быть хладнокровным, целится. После второго снаряда Т-IV выпустил хвост пламени, словно сигнал бедствия. Включил скорость, попытался сбить огонь,. земля вздрогнула от тяжелого взрыва. К вечеру от нарядной белой окраски ничего не осталось: осколки ободрали известь, сизыми царапинами глубоко прочертили броню, в борту — рана, беспомощно наклонилась к земле заклиненная пушка. Механика-водителя ранило еще днем, и сейчас, потерявший много крови, он бормотал что-то в забытьи, безжизненно опустив голову на грудь. Веселов, с лицом черным от масла и засохшей крови, не отрывался от триплексов. Понимал: остаться в танке — погибнуть. Но выйти из танка — тоже погибнуть. Так и так смерть. Правда, если подорвут танк, погибнут все, и Ванюшка с Надей. А коль выбраться наружу, может, уцелеют ребятишки. Когда облака надежно прикрыли луну, Веселов с еле державшимся на ногах механиком-водителем и ребятишками [54] вылез на броню, спрыгнул на землю. Поднял на руки механика-водителя и побежал к землянке. Немцы не заметили, что наши оставили «тридцатьчетверку». Веселов из землянки смутно видел, как гитлеровцы возились возле танка, потом разбежались в стороны. Слышал взрыв, град ударов по накатам землянки. Из окна под потолком вылетели остатки стекол. Веселов едва успел отскочить от двери, как десятки пуль впились в нее, пробуравили доски, войлок и черными точками ушли в противоположную стену. Из окна обзор был невелик. Тучи скрывали луну. Веселов замечал врагов, когда те едва не вплотную подползали к землянке. Лейтенант экономил патроны. Старался бить наверняка. И все равно боеприпасы на исходе. Остался один диск, граната РГД и противотанковая граната, наган механика-водителя и свой ТТ. Как мог оттягивал минуту, когда придется израсходовать последний патрон. Но от нее никуда не денешься. Она наступила: остались только две гранаты — РГД и противотанковая. Швырнул в окно РГД, спрыгнул на пол, толкнул ногой дверь и выскочил наружу. Немцы бросились навстречу. А Веселов в последнее мгновение резко опустил правую руку, сжимавшую рукоятку противотанковой гранаты. Утром наши танки вышли на огневую позицию зенитной батареи и захватили здесь брошенного своими товарищами обер-ефрейтора с перебитым плечом. Изуродованное тело Веселова обнаружили в соседнем блиндаже. Видно, немцы затащили его туда. Орден был отвинчен, документы исчезли. Но в потертом клеенчатом [55] бумажнике осталось неотправленное письмо: «Валюша, родная! Детей у нас будет целая куча. Не меньше пяти. Это я твердо запланировал. » Надя заболела крупозным воспалением легких. И после выздоровления была отправлена в детский дом. Ванюша до конца войны оставался в танковой бригаде. От них, по-детски зорких и наблюдательных, да от пленного обер-ефрейтора известны подробности этого эпизода, произошедшего во время «боев местного значения» в первые дни сорок третьего года на Калининском фронте. А то, что не могли рассказать очевидцы, я, хорошо зная Веселова, мог представить себе сам. Если уподоблять немецкий выступ у Ржева кувшину, то у кувшина этого в результате нашего наступления образовалась сильная вмятина. Конечно, гитлеровцы хотели ее выпрямить и при этом окружить наши части. Была создана специальная ударная группа генерала Брауна: Основной удар Брауна приходился по тому месту, где позади реденькой цепи пехотинцев стояла бригада Горелова. Пехота не выдержала натиска. Горелов получил приказ атаковать группу Брауна во фланг. Принимаю решение идти вместе с бригадой. Захлопываю верхний люк, вдыхаю запахи автола и солярки, пороховых газов и человеческого жилья — тревожный воздух танка. «Тридцатьчетверка» Горелова покачивается рядом. Может быть, я что-то замечу, чем-то помогу Горелову, и он быстрее научится «держать в пятерне» нити наступательного боя. Здесь не только обычное стремление быть полезным командиру. К Горелову у меня личные симпатии. Ему я особенно горячо желаю истинной боевой удачи. Немецкие танки плохо различимы на снежном поле. Они затянуты белыми чехлами, как кресла в солидном кабинете. И только человек с хорошим зрением, внимательно приглядевшись, замечает ползущие по снегу черные червячки (чехол скрывает башню и лобовую броню). [56] Горелов останавливает свои батальоны. Он хочет, оставаясь здесь, на опушке, пропустить мимо боевые порядки противника, дождаться бегущих по танковым колеям автоматчиков (они сейчас не больше точек, муравьев) и обрушиться сверху, с поросшего редколесьем бугра. Гавришко, командир одного из батальонов, знает этот план. Но трудно сдержать себя при виде быстро растущих вражеских танков. Я слышу в шлемофоне умоляющий голос комбата: Только когда внизу уже близко появляются выбивающиеся из сил немецкие пехотинцы, Горелов велит открыть огонь. Первые выстрелы с места. И стальная широко распластавшаяся волна катится вниз. В моей машине сразу становится душно. Пороховая гарь застилает глаза. Коровкин кашляет, но не отлипает от прицела. Мне самому хочется слать осколочный за осколочным туда, где среди разрывов копошится вражеская пехота. Но вместо этого я подношу к губам микрофон: Вырвавшиеся вперед Т-III и Т-IV торопливо разворачиваются. В эту смятенную минуту на фашистские машины обрушивается притаившийся до поры до времени за елями батальон Гавришко. [57] — Смотрите, смотрите, — зовет меня Горелов. И показывает флажком на головную «тридцатьчетверку» Гавришко. — На таран прицеливается. «Тридцатьчетверка» устремляется в гущу немецких машин. И уже нельзя понять, где наши танки, где вражеские. Все смялось в трепетный клубок металла, огня, дыма. Впереди перед нами поле покрылось темными пятнами. Пятна побольше и потемнее — воронки, поменьше и светлее — серо-зеленые шинели автоматчиков, которые недавно бежали, стараясь не отстать от своих танков. Клубок, расползаясь во все стороны, оставляя после себя обгоревшие четырехугольные остовы, приближается к нашей высоте. Гитлеровские танкисты, так удачно начавшие атаку, сейчас мечтают об одном — оторваться от русских. Десяток Т-IV, прижимаясь к высоте, норовит выйти из боя. Порванные белые чехлы крыльями бьются о машины. Бейся не бейся — не улетишь. Я показываю на них рукой Горелову. Он понимающе кивает и скрывается в башне. Одновременно стукнули оба люка. Почти одновременно грохнули выстрелы. Мы с Гореловым меняем наблюдательный пункт. Отсюда видно, как Жуков преследует десяток вражеских машин. Их уже не десяток. Я пересчитываю: осталось лишь семь Т-IV. Над только что остановившейся «тридцатьчетверкой» поднялся вверх едва различимый столб дыма. Подношу к глазам бинокль. Из верхнего люка быстро вылезают двое, нагибаются над проемом и вытаскивают третьего. Темный столб все гуще, шире. Возле разорвался снаряд. Все заволокло дымом. И вдруг из него выскочила пять минут назад подбитая «тридцатьчетверка». А людей поблизости не видно. Какое-то наваждение. — Танк подбит, но еще на ходу,— не отрываясь биноклем от «тридцатьчетверки», растолковал мне Горелов. — Пока не взорвался, решили на нем уходить. Кажется, экипаж Кузьмина. Мы устремились навстречу дымящейся машине. Оставалось еще метров сто, когда она круто остановилась. С брони соскочили двое. Вернее, соскочил один, а второй свалился на руки первому. Из переднего люка выпрыгнул механик-водитель. Без гимнастерки, в дымившихся брюках, он плюхнулся на снег. Вскочил. Бросился к раненому, пригибаясь, поволок его. И тут только грохнул взрыв. Мы с Коровкиным подняли лейтенанта Кузьмина к себе, стараясь не смотреть на сапог с торчавшей из него костью. Сапог держался то ли на брючине, то ли на уцелевшем сухожилии. Над коленом перебитая нога была туго схвачена тонким ремешком от планшета. Мы доставили экипаж на медицинский пункт: Кузьмина с оторванной ногой, раненного в руку стрелка-радиста Добрянского и механика-водителя Шустова, покрытого ожогами. Однако со временем все трое вернулись в свою бригаду. Первым Добрянский, вторым Шустов, а через несколько месяцев и Кузьмин. Да, да Кузьмин. Уволенный вчистую из армии, он на протезе добрался до своей бригады, подходившей уже к Днепру. Вначале Горелов поручил ему занятия с пополнением. А когда пополнение пустили в бой, Кузьмин, прихрамывая, подошел к новенькой «тридцатьчетверке», нежно похлопал ее по броне: «Не кручинься, Маша, будешь ты моя». Вечером, когда были подсчитаны потери и трофеи, мы сидели в маленькой, тесной землянке Горелова. Уже миновало несколько часов после боя, а возбуждение не исчезало. Горелов, в меховом жилете, в расстегнутой по-домашнему гимнастерке, без ремня, порывался шагать по землянке. Но тут не разгуляться, особенно ему, длинноногому, широкому в плечах. Три шага вперед, три назад. И голову предусмотрительно пригни, чтобы не стукнуться о грубо обтесанные солдатским топором бревна. Он достал из целлофанового пакетика снимок с круглой мордашкой. Из-под аккуратно подстриженной белокурой челки в объектив пристально смотрели большие светлые глаза. [60] — А жены нет. Не фотографии, а именно жены, — и он рассказал обо всем. О безоблачной — так ему сейчас представлялось — семейной жизни, о неожиданном — гром среди ясного неба — уходе жены к одному приятелю. — Неплохой, по-моему, парень. Слышал про него и не очень хорошее. Но больно соблазнительно посчитать его мерзавцем, ее мерзавкой. А они не таковы. И все-таки чего-то не понимаю. Может быть, потому, что таились. Боялась она признаться. Предпочла бегство. Письмишко на столе оставила. Как будто на часок отлучилась и второпях черкнула: «Вовуля,— мол,— каша в одеяле под подушкой. Я у Клавы. Скоро приду». Есть тут какая-то бесчеловечность. Ребенка бросила. Но ребенка она любит. Меньше, чем я, однако любит. Знала: если заберет, я не выживу. Не верите. Мать ее со мной и с внучкой осталась. Осудила дочь свою. — Иногда — проклинаю. Хоть и чувствую: несправедлив. В жизни может случиться любая оказия. Сейчас все реже проклинаю. Однако помню постоянно, даже в бою, когда все постороннее из головы вылетает. — Я вчера вдруг понял: немцы все едино уйдут из-под Ржева. Мы не сомкнулись с Западным фронтом, не окружили их — силенок пока не хватило. Но они после Сталинграда чуют: поднатужимся — так хватит. Боятся теперь котла, как черт кадила. Браун наступал, чтобы обеспечить коммуникации для отхода. — Примерно можно прикинуть, куда немцы хотят перебросить войска. Думаю, к Орлу. Помните, полк, который Бурда повстречал, торопился ко Льгову. Два дня назад мы транспортный самолет сбили. Помешали господам офицерам до Орла долететь. — Видимо, немцы вытекут из Ржевского кувшина. Досадно, конечно. Но ведь не смогли они уйти отсюда в [61] конце ноября, в декабре. Наоборот, тогда подбрасывали пехоту. — Выходит, тот грозный приказ нашей Ставки — взять Смоленск, Вязьму, Ярцево, Духовщину, перейти на зимние квартиры — сочинялся для немцев? — Дезинформация, чистейшая дезинформация противника. Ведь о южных фронтах, о Сталинграде ничего не говорилось. Но и здесь не зря пролили танкисты свою кровушку: не дали Гитлеру перебросить под Сталинград 9-ю общевойсковую и 3-ю танковую армии, не позволили ему маневрировать резервами. Конечно, славы нам большой не достанется. Что попишешь!
Сочтемся славою. Радует то, что и мы в здешних лесах и болотах на Сталинград работали. [62] Не спеша мы цедим грузинское вино, закусываем галетами. Горелов отодвигает на край стола бутылку, сдувает с карты крошки и снова водит по ней тупым концом карандаша: Но эти грозные стрелы так и остались на картах и на нашей совести. События с извечной фронтовой неожиданностью круто повернули. Но поди угадай, какая бумажка потребуется Михаилу Ефимовичу, какая — ни к чему. В телеграмме всего несколько слов: «Немедленно самолетом в Москву». Катуков надевает меховой жилет, поверх него телогрейку, на телогрейку романовский полушубок. Лететь придется на «У-2». Зимой это не самое приятное путешествие. Три дня мы томимся, ждем вестей, смотрим в низкое серое небо. На четвертый Катуков с красным от мороза, ветра и возбуждения лицом шумно вваливается в избу. На ходу сбрасывает полушубок, ватную телогрейку, жилет: У меня нет времени вдуматься в смысл нежданного назначения. Чувствую радостную тревогу от оказанного доверия, предощущаю новые события. До сих пор только [63] у немцев были танковые группы, армии, а теперь и нам такое под силу. Несмотря на поражения, на потерю металлургического Юга, на эвакуацию заводов. — Был у Сталина. В этих валенках по кремлевскому паркету топал. Корпус передаю Кривошеину. С нашего фронта только этот корпус да полевое управление 29-й армии. Общевойсковой штабец. Это и хорошо и плохо. Придется переучиваться и ему и нам. Когда?
На ходу. На все про все — пятнадцать дней. Переброска, формировка, сколачивание и прочее. Некоторые части должны подойти с Западного фронта, другие — с Северо-Западного. Будут у нас и лыжно-стрелковые бригады, и воздушно-десантные дивизии. После того как Михаил Ефимович произнес «пятнадцать дней на все про все», я уже плохо слышу остальное. А он, взбудораженный, не умолкает ни на минуту: — Десанты на Псков, Порхов, Лугу. Вместе с армией Толбухина составляем группу генерала Хозина. При окружении демянской группировки группа вводится в прорыв на Порхов, Псков, выходит к Луге, на тылы ленинградско-новгородской группировки немцев и участвует в деблокировании Ленинграда. Есть от чего прийти в возбуждение. Есть от чего испытать тревогу. На переброску частей, на подготовку армии — [64] две недели. А вдобавок ко всему еще и то, что мы с Катуковым никогда не возглавляли такие махины, не решали задач подобного масштаба. — Не робей, Кириллыч!
— ободряет меня Катуков. — Не боги горшки обжигают. Армейский приказ вроде корпусного, только подлиннее, пунктов побольше. — Да, чуть не забыл, — продолжает Катуков, — помпотехом назначен наш Дынер. А уж Пал Григорьевич в своем ремесле толк понимает. За технику можно не беспокоиться. — Полный порядочек будет,— обнадеживает себя и меня Катуков.— А заместителем моим назначен генерал Баранович. Золотой старик! Еще в русско-японскую батальон в атаку водил. Перед этой войной начальником кафедры был. Стратегию постиг и оперативное искусство превзошел. Голова! Через час я познакомился с прилетевшим из Москвы генералом Барановичем — сухим, деловито-спокойным стариком с гладко выбритым бледным лицом. Наутро три «виллиса», два танка и машина с рацией миновали северную окраину деревни. Катуков, Баранович, Дынер и я отправлялись в пункт сбора армии. Мы должны были двигаться впереди начавшего передислокацию корпуса Кривошеина, до вчерашнего дня нашего корпуса. Нанесенный на карту маршрут вился по лесным дорогам, пересекал голубые ниточки рек. Дороги, по которым мы так уверенно двинулись, существовали лишь на карте. Нам предстояло следовать дальше по нетронутой снежной целине, стиснутой с обеих сторон густым недвижным лесом. «Виллисы» застревали быстро и прочно. Натянутые на шины цепи выбрасывали снег, и колеса погружались все глубже. [65] Пустили вперед оба танка. Но, во-первых, танковая колея не соответствовала автомобильной, а во-вторых, танки, взбив перед собой горы снега, сами вскоре застряли, днищем легли на наст. Беспомощно крутились и гусеницы. Мы испытывали отчаяние. Стояли с лицами мокрыми от пота, от таявшего снега и угрюмо молчали. Ночью нас стали обгонять части корпуса: пехота, танки. Но темп от этого почти не увеличился. Чтобы пробить дорогу в целине, нужен был могучий таран, специальная техника. Мы ее не имели. Танки застревали в сугробах, пехотинцы, быстро выбившись из сил, валились на снег. Накануне передислокации корпус получил наскоро обученное под Москвой пополнение. Слабая подготовка, недоедание в тылу и в запасном полку — все это сказалось в первые же сутки марша. Среди солдат были и такие, что, впервые в жизни держали лопаты. Молоденькие бойцы, сбросив с рук двупалые коричневые рукавицы, дули на покрывшиеся водяными волдырями ладони, жалобно смотрели на командиров. В пору фронтового бездорожья обычно на помощь войскам приходило местное население. Женщины, ребятишки, старики гатили болота, строили мосты, рыли канавы, очищали проселки. Но здесь поблизости не осталось деревень: немцы сожгли дома и прогнали колхозников. Мы могли надеяться лишь на собственные покрывшиеся мозолями руки. Тут-то я и оценил организаторский напор начальника политотдела.корпуса полковника Лесковского. Он правильно понял: в такое время все до единого — командиры и политработники, писаря и медики, штабники и ординарцы — должны взяться за лопаты. Поменьше суетни, болтовни, общих разговоров. Побольше работы! Одна смена отдыхает, другая трудится. В каждой — коммунисты, комсомольцы, агитаторы. [66] Метр за метром белую толщу раздваивал узкий коридор. В иных местах стены его были выше человеческого роста. Бороться приходилось не только с этим плотно спрессовавшимся под собственной тяжестью снегом, но и с тем, который беспрерывно сыпался с неба. Неутихающая февральская вьюга заметала только что очищенную дорогу, укрывала бойцов, прилегших отдохнуть. Специальные команды бродили вокруг трассы, залезали под каждую сосну и ель, щупали каждый бугорок — не уснул ли под снегом кто-нибудь из солдат. Наконец-то нам попался домик. Неказистый, с окнами, до половины забитыми досками, с черным мокрым полом, истоптанным многими десятками солдатских сапог. Летом сорок первого года здесь, как видно, стояла редакция дивизионной газеты: сохранилась банка типографской краски, которую недоуменно нюхал всякий входивший, и немудреная печатная машина — «бостонка» со сломанной рукояткой. Я только прилег на бурку, брошенную в углу поверх свежих еловых лап, как почувствовал боль, от которой потемнело в глазах. Сквозь полубеспамятство слышал спор двух врачей. Один говорил — острый аппендицит, другой — приступ печени. Вмешался Катуков: Мне было не до спора. Меня мало трогала истина, которой предстояло в нем родиться. Я закусил губы, чтобы не стонать, зажмурил глаза, ставшие вдруг горячими. — Товарищ генерал, вот привел к вам. Я поднял отяжелевшие веки: около меня стояла девушка лет восемнадцати. Маленькая, непомерно толстая в полушуб- [67] ке и торчащих из-под него ватных брюках. Она склонила надо мной конопатое широконосое лицо и с полным пренебрежением к моему возрасту и званию приговаривала: — Сейчас, миленочек, потерпи, родненький. Не спрашивая согласия, засучила мой правый рукав и, прежде чем я опомнился, вогнала повыше локтя иглу шприца. Игла торчала в руке долго. Девушка снова и снова наполняла шприц. Я сразу все вспомнил, поднялся, чуть пошатываясь от непонятной слабости, подошел к «Яшке», вытянувшейся в струнку насколько позволяло ей громоздкое обмундирование: Я подошел к окну, сбросил маскировавшую его плащ-палатку, открыл примерзшую форточку. В сером утреннем свете, залившем избу, растаял широкий оранжевый язык коптилки. Метель наконец-то стихла. За окнами не спеша, устало шла пехота: молодые бойцы и старослужащие. Молодых можно было отличить по раздувшимся сидрам, по рукавицам, подложенным под непривычно впившиеся в плечи мешки. [68] Но я обрадовался и этому. Значит, дорожные мучения остались позади. От Андреаполя до Соблаго можно двигаться по налаженной коммуникации. — Я тут вам, Николай Кириллыч, летучку пригнал. В ней раскладушка укреплена. То, что для вас сейчас нужно. Мне Яшка-солдат специальное донесение прислала. А уж коль Яшка сказала, для всех закон. — Тогда поехали к Хозину. Неприятности впереди. Генерал Хозин, прищурившись и склонив набок голову, окинул нас внимательным взглядом, неторопливо пожал руки: — Перечень солидный. А как бы в натуре всю мощь увидеть?
На подходе?
Вам предстоит этот громкий список превратить в реальную силу первой танковой армии. Объяснять сложность задачи, думаю, нет нужды. Вы, товарищ Попель, свяжитесь с членом Военного совета группы генералом Штыковым. И приступайте. Немедля приступайте. Позволю себе напомнить срок готовности — 17 февраля. — Лучше всего, если ты тоже здесь поселишься,— гостеприимно предлагает генерал Штыков в первую же минуту нашего знакомства.— Связь сюда уже подана. Народу известно, где политначальство обитает. [69] Штыков сидит в красном углу под темноликой иконой. Длинный стол прикрыт исчерченными газетами. И сейчас, разговаривая со мной, он не перестает рисовать ромбики, поочередно заштриховывая их. — Второй стол можно у того окна поставить. А спальня — вон за плащ-палаткой. Вторая постель ни к чему. Тут не понежишься. Один отдыхает, другой работает. Со всех точек зрения правильно. — Тогда лады, — хлопает Штыков ладонью по разрисованной газете и достает из груды бумаг карту. — Обстановочка любопытная. В Демянске давно прищучили немцев. Но пуповину откусить не сумели. С ноября прошлого года четыре раза наступали, а так и не перерезали, хоть сил бросили немало и людей уложили — сказать страшно. Коридорчик узенький, соблазн пробить его велик. Вот и лупим в одно место. Упрямства хватает, а чего прочего, видимо, недостает. Дороги не налажены, станция снабжения не организована. Наступали по принципу «давай, [70] давай!» Сейчас Ставка вмешалась, создала нашу группу, предложила разработать новый план операции. Мы с тобой перво-наперво за снабжение отвечаем. После двухчасового разговора со Штыковым выхожу на улицу. Она начинается сразу за порогом комнаты, там, где когда-то были сени. Крыша свешивается над обломанными бревнами. От белой легковой машины, остановившейся напротив, к нашему домику шагает высокий полковник с пухлыми добродушными губами, готовыми, кажется, в любую минуту радостно расползтись в улыбку. Мы прогуливаемся по улице, беседуем, прощупываем друг друга. Я кошусь на пехотинские петлицы Журавлева. Он перехватывает мой взгляд: Говорит он твердо, часто канцелярскими словами. Но точно и немногословно. Если бы не постоянная готовность к улыбке, Алексея Егоровича Журавлева при первой встрече можно было бы принять за сухаря. Однако чем дольше мы разговариваем, тем очевиднее для меня его нелицеприятная, не безразличная к людям прямота и живой интерес к делу. В машине Журавлев дает характеристики политотдельцам. Пользуется аттестационными определениями, сдержан, но неизменно определенен: — Помощник по комсомолу майор Кузнецов. Грамотен, повышает идейный уровень. Опыт оргработы недостаточен. Смел, может увлечь личным примером и боевым словом. Работник перспективный. Начальник отделения агитации и пропаганды майор Хомский — кандидат наук. Имеет три книги по политической экономии. Трудолю- [71] бив, исполнителен. Пользуется авторитетом среди офицерского состава. Военная подготовка недостаточна. В 1937 году Покидаев блестяще окончил Военно-политическую академию, работал короткое время в ней, потом в Киеве начальником политуправления округа. Перед войной служил в Ленинграде. Товарищи любили и уважали Покидаева, человека незаурядного ума, принципиального, бескомпромиссного. Однако году в сороковом до меня дошли слухи, будто Покидаев выпивает сверх меры. Я был крайне удивлен. Покидаев решительно выступал против пьянства. «Он и сейчас выступает, — рассказывали товарищи.— Сам выступает и сам же втихую закладывает». Но до войны грех этот наружу не вылез. Как сложилась судьба Покидаева на фронте, я узнал только сейчас, от Журавлева. — Назначили членом Военного совета армии. По деловым качествам неплохо показал себя. Пока в штабе — ничего. А поедет в часть — неприятность. До передовой не доберется. Где-нибудь по пути обязательно спиртные напитки употребит. В результате потеря лица. До Москвы дошло. А там такие отрицательные явления не любят. В просторной горнице с закопченным потолком и тусклыми, покрытыми пушистым инеем окнами тесно. Первый из пришедших получил разрешение курить, и теперь не продохнешь от махорочного дыма. Журавлев заметил, что я ищу глазами Покидаева. — Полковник Покидаев плохо себя чувствует. В самых общих чертах я знакомлю политотдельцев со структурой и возможным применением танковой армии. Для них все это в новинку. Задумчиво слушают, удивленно качают головами. После совещания я остаюсь с Журавлевым и майором Хомским, высоким белобрысым человеком с ясными глазами на безбровом лице. Хомский старается казаться сугубо военным. Отвечает как автомат: «Так точно», «Никак нет», «Слушаюсь». Раскладывает передо мной отпечатанные на машинке разработки, тезисы лекций: «Великая победа Александра Невского», «Куликовская битва», «Переход Суворова через Альпы», «Русские прусских всегда бивали». — Товарищ Хомский, я не охотник до эффектных экзаменов. Но хотел бы задать вам пару частных вопросов. Отвечайте по совести, проверять не стану. — Давайте отложим Александра Невского, повернем всю пропаганду, как говорится, лицом к танку. С завтрашнего дня политотдел и редакция начинают специальную учебу. Пришлю лучших командиров из танкового корпуса. Тема первой лекции: «Боевые свойства советских танков». [73] В узких сенях задел ногой пустое ведро. Но на грохот никто не обратил внимания. Из комнаты доносился грудной женский голос: Твоя рубашка сохнет на заборе, Качает ветер рукава слегка. Но свечка все же загорелась. Осветила стол с двумя мисками, кусками хлеба, мятой алюминиевой флягой, зеленым телефонным ящиком, беспорядочной стопкой газет. — Наша официантка. военторговская. Такая рекомендация, видно, не понравилась женщине. Она недобро прищурилась на Покидаева, солдатским движением расправила складки на гимнастерке, сразу обтянувшей высокую грудь: — Я к ней сначала не только как к женщине, но и как к дочери. Без меня бы по рукам пошла. Долго ли среди нашего брата. Ну, чего глядишь, будто не узнаешь? Я это, Иван Покидаев. Бывшая краса и гордость Военно-политической академии, начальник политуправления, член Военного совета и прочая, прочая. — Всякое. Не едиными речами жив человек. В какое время выходили в руководители? Понимать надо. Ты не думай, будто я двоедушничал когда-нибудь. Но тяжко было. Тоска наваливалась. А с кем поделишься? Попробовал раз выпить. Гляжу, отлегло. И ведь вы, дружки, знали, что Иван втихую насасывается, а молчали. При встречах руку жали. [75] — Коля, дружок, не могу я на ноги встать!
Народ кровью обливается, Родину отстаивает. Погибнуть бы и мне с честью — лучшей доли не надо. И сыны гордиться будут, и жена все простит. Слушай, Николай, в твоей ведь власти, переведите куда-нибудь Наташку. — Бог знает. Переживет. Двадцать один год, а мне сорок три. Все равно каша не сварится. О своих былых чинах-званьях я не жалею. Хочу себя человеком почувствовать, политработником, большевиком. Я уехал от Покидаева в третьем часу ночи. Откомандировать Наташу оказалось делом нехитрым. Остальное же складывалось не особенно удачно. Летом я вызвал к Покидаеву жену. Но он не пожелал ее видеть: «Не могу, пока не стану прежним. Она меня не таким знавала». Несколько раз из частей его привозили пьяным. На политработе такого больше нельзя было оставлять. Направили в Москву, в распоряжение начальника тыла. И там он продолжал катиться все по той же наклонной. Метель продолжает свое злое дело. Единственная узкая дорога, с трудом проложенная от станции снабжения, тонет в белом мареве. Снег высокими буграми обложил каждую машину, придавил сверху кузов. Задремал шофер в кабине — теплее все же, чем на ветру, — а потом еле открывает дверцу. Подходит, наконец, эшелон, и вдруг выясняется: горючее прибыло, а вот масло не погрузили. Но даже когда на станции снабжения есть и горючее, и масло — как доставишь его к каждой автомашине? Сами-то машины недвижны. Политотдел армии переместился на дорогу. Журавлев пробирается в небольшие лесные деревушки, население которых не угнано немцами: Постепенно на трассе появляются пункты обогрева (шалаши, землянки с раскаленными печурками). Стрелковые батальоны превращаются в дорожные. Поныне с благодарностью вспоминаю я тогдашнюю инициативу Алексея Егоровича, его умение собрать весь политотдел в кулак и бить, бить, бить. Куда сунешься?
Хозин, Катуков, штабы группы и армии заняты разработкой операции. Снабженцы сами взывают о помощи. Фронт отмахивается: вы — самостоятельная группа, ну и действуйте. Когда все обычные в таких случаях тропки исхожены, обычные проклятия произнесены, Штыков поднимается над столом, берет трубку ВЧ. — Других путей не остается. И вызывает Центральный Комитет партии. В самых исключительных и отчаянных случаях прибегали мы к помощи ЦК и немедленно получали ее. Строптивый интендант из «не нашего» фронта больше не делит на своих и чужих. Сразу появившийся автобат подвозит бензин, хлеб, концентраты. Совсем было отчаявшийся командир возбужденно телеграфирует: «Получил три заправки, продуктов на семь суток. Продолжаю марш». Но случалось, части застревали где-то неподалеку. Кончилось горючее, съеден НЗ, дорогу перемело. Положение как на необитаемом острове. После долгих колебаний мы с Катуковым решили посылать танки с волокушами. Кухни, и те цепляли за танки, чтобы поддержать проголодавшихся, мерзнущих в открытом поле или заснеженном лесу людей. [78] И тут новая напасть. Рывшаяся в штабных бумагах комиссия узнала о нашем решении. Председатель комиссии прикладывает руку к виску, вежливо прощается и с гордым сознанием исполненного долга (зло пресечено в корне!) вылетает в Москву. Катуков хмуро чешет затылок: Катуков доложил обстановку и замолчал, сосредоточенно прижав к уху трубку. По его лицу ничего нельзя было понять. А на моем он, видимо, прочитал тревожное недоумение и сжалился, поманил пальцем, на пару секунд поднес трубку. Я услышал увлеченную брань командующего. — Комиссию!
— весело подмигнул Катуков. Но приезжали на командный пункт представители и поавторитетнее. Претензии у них были куда более обоснованные. Появлению маршала Жукова предшествовала волна нервозности. Оперативники сбились с ног. Они знали беспощадную требовательность маршала Жукова и чувствовали свою уязвимость. Начальник штаба армии генерал Дронов, посвященный в тайны руководства общевойсковыми соединениями, с танками дела почти не имел. А [79] тут не просто танки, а огромное войсковое объединение, впервые создавшееся в Советской Армии. Да еще совместная операция с воздушными десантами. Когда я заходил в увешанную схемами, таблицами и картами избу Дронова, то в глазах его видел усталое отчаяние и смиренную просьбу: «Если ты не можешь ничем помочь, уходи скорее». Катуков, будучи человеком от природы не способным предаваться длительному унынию, держался бодрее: он все повторял поговорку о горшках, которые не боги обжигают. Но насчет того, что армейский приказ вроде корпусного, только пунктов побольше, — уже помалкивал. Маршал Жуков, назначенный представителем Ставки, приехал мрачный, раздраженный. Он видел на дорогах застрявшие машины, черных от копоти и масла водителей, по двое суток ежившихся у костров, снежные заносы, пробки. Он знал о незаводящихся моторах, о нехватке горючего, об отсутствии запасных частей, о недоедании и обморожениях. В школьном спортивном зале, заднюю стену которого занимала шведская лестница с поломанными перекладинами, собралось командование Северо-Западного фронта, [80] частей, обложивших Демянское логово гитлеровцев, и свежих войск, подтянутых для прорыва и его развития. —. Полтора года сидим и местность толком не знаем! О коммуникациях как следует не позаботились! — массивный, раздвоенный посредине подбородок маршала как бы припечатывал каждое слово. — Штаб фронта в двух сотнях километров от войск, штаб армии — в шестидесяти, от штаба дивизии, чтобы дойти до передовой, чуть не целый день нужен. К наступлению готовимся, а сами больше в тыл глядим, глаза на заднице держим. В районе Дно — партизанский край, а связи с ним не имеем, данных от него не получаем. О противнике что известно? Что в газетах пишут: «Пленный обер-ефрейтор показал. » После Жуковского разноса наступила гнетущая тишина. Вдруг поднялся во весь свой великанский рост прибывший с ним маршал артиллерии Воронов и как ни в чем не бывало предложил: — Помочь так помочь. А Хозин пусть с Катуковым посидит. С завтрашнего дня в ваше, Катуков, распоряжение поступает полк У-2. Используйте для связи с частями. Какую еще от меня помощь хотите?
Жуков больше ни о чем не спрашивал, достал сунутый было в карман блокнот, написал на листке несколько слов и передал его моментально исчезнувшему адъютанту. [81] Штыков находился в войсках, и я под утро прилег на «нашу» постель, с тем чтобы в шесть расстаться с этой наполовину разрушенной избой, где пришлось провести две сумасшедшие недели. Но едва задремал, услышал за дверью шум, перебранку. Один голос был явно знакомый. Так и есть — Подгорбунский. В комнату от невидимого мне толчка влетел невысокий офицер без шапки, упал на пол и остался лежать. Руки у него были связаны за спиной. Появившийся следом Подгорбунский за ворот рваного маскхалата грубо приподнял лежавшего: — Товарищ генерал, прошу не любить и не жаловать — младший лейтенант. Хоценко, предатель Родины, фашистский шпион, последняя тварь на белом свете. — А чего ж, никогда не отказываюсь, если дают слово. Мне стало ясно, что случай не простой, и три часа вожделенного отдыха откладываются до лучших времен. Зачерпнул кружку холодной воды и залпом выпил ее, чтобы прогнать сонливость. Как обычно, пришлось утихомирить старшего сержанта, не очень-то привыкшего к дисциплине и субординации. Я приказал развязать младшему лейтенанту руки. — Вы, товарищ генерал, не думайте, будто я так просто приволок сюда эту гниду. Здесь дело политическое. Потом — ночь сегодня колготная. Все на колесах. Передашь его, — Подгорбунский кивнул на младшего лейтенанта, — кому-нибудь, а он удерет запросто. Ловок, ничего не скажешь, ловок. Да и не то чтобы трусоват. [82] Я посмотрел на младшего лейтенанта. Парень невысокий, коренастый, лет двадцати пяти. Длинные руки, ладони сжаты в тяжелые кулаки. От этих кулаков взгляд невольно переходит на синяк под левым глазом Подгорбунского. Как видно, история его ночного появления в моей избе не из мирных. Всматриваюсь в лицо лейтенанта. Видел я его когда-нибудь? Скорее всего — нет. А если и видел, не обязательно запомнил бы. Ничего примечательного: скуластый, худощавый, с редкими веснушками, светлыми водянистыми глазами. Шея по такому лицу толстовата. Возможно, занимался спортом, был боксером. Нос небось приплюснут не от природы, а от увесистого удара. Нелегко было Подгорбунскому скрутить такого. — Отвечай не отвечай — все едино, кокнут. Разжал кулаки, и я заметил, что пальцы у него мелко трясутся, с бессмысленной суетливостью теребят края перепачканного маскхалата. Но заговорил младший лейтенант, заговорил неожиданно быстро, чуть ли не скороговоркой. Я кивнул Балыкову, чтобы тот записывал. Но едва Балыков взял карандаш, парень умолк. Так и шел этот не совсем обычный допрос. Подгорбунский все время как бы подстегивал вдруг останавливавшегося Хоценко и тот переступал какой-то новый, невидимый рубеж. К концу его прорвало. Он уже мчался без подхлестывающих реплик. Подгорбунский утратил к нему интерес. Стал позевывать. А потом с отсутствующим видом отошел в сторону: «Я, мол, рыбину выудил, а разделывать ее — ваша печаль». [83] Биография младшего лейтенанта Сергея Хоценко до декабря 1941 года складывалась ничем не примечательно. В тридцать седьмом году закончил в Харькове среднюю школу и поступил в пединститут — пошел по стопам родителей, которые тоже были педагогами. С начала войны — фронт, ранение, курсы младших лейтенантов. — Что там делали с нами!
В бараке мороз лютей, чем на улице. В день — полкотелка баланды. Рана в боку гниет, смердит. Это же понять немыслимо, товарищ генерал. В бараке Хоценко был две недели. Потом перевели в госпиталь. А уже весной овладевал шпионской премудростью в Смоленской разведывательной школе. В августе первое задание — проверка: переход линии фронта в районе Воронежа, сбор сведений о близлежащих аэродромах, о результатах фашистских бомбежек. Начальство осталось довольно молодым лазутчиком. Хоценко получил деньги, недельное увольнение и пропуск в публичный дом для немецких солдат. Второе задание — наш механизированный корпус. 29 ноября 1942 года Хоценко явился в отделение кадров. Удостоверение личности у него было в порядке, а вот предписание сфабриковано не совсем удачно. Но кадровикам было не до «формальностей»: бои, потери в офицерском составе. Хоценко получил взвод. Воевал браво, но недолго. С медалью «За отвагу» и с пулей, застрявшей в правой икре, 15 декабря поехал в госпиталь. Вернулся 3 января. Теперь документы не внушали никаких сомнений, Хоценко был «свой», отличившийся в корпусе командир, и когда он попросился в разведку, кадровик обрадовался: Разведка, решил Хоценко, позволит ему незаметно встречаться с немцами, передавать им данные. Сведений у него накопилось много, было с чем предстать перед требовательными хозяевами. [84] Но в разведке, как заметил Хоценко, тон задавал старший сержант Подгорбунский. Ему верили бойцы, с ним считались командиры. А Подгорбунский не допускал одиночных разведок, тем более для новичка. Ранят или беда какая, а тут — как перст. Хоценко просился один в разведку — зачем, дескать, рисковать жизнью других, он еще в сорок первом году один-одинешенек на Южном фронте к немцам лазил. И вот ничего, жив. — Нет, товарищ генерал, не заподозрил. Чего не было, того не было. Просто не понравилось: гордец, думаю, тщеславится, за орденами гонится. А вот когда он сказал, что хочет на немецкий штаб один идти, тут я нюхом почуял недоброе. Если бы еще по-немецки калякать умел, а то вроде меня — «вас истдас» да «айн, цвай, драй». Дай бог, думаю, чтобы просто дурак. Но Хоценко не был «просто дураком». Шло формирование танковой армии. Он понимал цену таких данных, но знал, что, перебежав через фронт, закроет себе пути обратно в танковую армию и гауптман Штетельбрунн за это не похвалит. А Хоценко хотел, чтобы его хвалили, он работал на совесть, на проданную совесть. Тактику пришлось переменить. Раньше он спорил с Подгорбунским, проезжался по его адресу: «Языков доставать — не то, что серебряные подстаканники у курортников воровать; война кончится — обратно в лагеря угодишь. » Теперь заискивал перед старшим сержантом, вел «откровенные» беседы о девочках, рассказывал о похождениях. — Видно, решил, что для бывшего лагерника нет слаще, как насчет марусек потрепаться, — объяснял мне по ходу допроса Подгорбунский. — А я, между прочим, такого трепа, как говорят в Одессе, терпеть не выношу. Особенно сейчас, по сугубо личным причинам. Подгорбунский ни с кем не поделился своими подозрениями («Дурака свалял, право слово. Вдруг, думаю, честный человек, а я на него напраслину. »). Как только корпус закончил передислокацию, разведчики ушли на передовую. Хоценко не терпелось. Он согласен был уже идти с кем-нибудь вдвоем: [85] Сегодняшней ночью, когда поисковая группа отправилась за «языком», Хоценко оказался рядом с Подгорбунским и ефрейтором Малеевым. Хоценко с Малеевым ползли впереди, Подгорбунский прикрывал их с тыла. Время от времени обменивались условным свистом. Потом Подгорбунский перестал отвечать. Хоценко свистнул раз, другой. Тишина. Тогда он достал из-под телогрейки висевшую на брючном ремне финку с резиновой рукояткой (такие получали наши разведчики, чтобы резать провода под напряжением) и сзади пырнул в бок Малеева. Но тут подбежал Подгорбунский, и Хоценко получил удар автоматом по голове. — Зимнее обмундирование, товарищ генерал, — ввернул Подгорбунский.— Васе Малееву финка по ребрам прошла. Живой он, но крови много вытекло. Мой приклад тоже слабо сработал: ушанка. Пришлось добавлять. Личность предлагала мне перейти к фюреру. Обещания такие, будто он племянник Геринга. Скрутили и принесли аккуратненько на передовую. Я доложил командиру полка, он дал машину. Гитлеровцы, вербуя для себя «кадры» из пленных, обычно старались найти у человека какую-нибудь слабинку. Одного запугивания не всегда достаточно. Кроме того, явный трус, мокрая курица для шпионажа не годится. Где же, в чем твоя слабинка, недоучившийся харьковский студент 1919 года рождения?
— Затрудняюсь объяснить. Главное ему, чтобы человек был украинской национальности. Как ко мне ластился, «Пидгорбунским» называл. Какой я, говорю, «Пидгорбунький», моя фамилия — Подгорбунский. Не знаешь ты, говорит: это на кацапский лад Подгорбунский, а я в тебе примечаю истинного украинца. И с Садыковым получилось неладно. Садыков у него помкомвзводом был. Так не сошелся с ним, добился, чтобы Проценку на эту должность назначили. [86] — Немцы украинцев уважают. Вывески, говорят, всюду повесят на нашем языке и на немецком, а русских — долой. Евреев свели и москалей прогонят. Лишь 23 февраля начали наступать наши войска, стянутые к северу от Демянска, а 26-го перешли в наступление сосредоточившиеся к югу от него. [87] Из нашей первой танковой ввязались в бой лишь передовые отряды. Они наступали немцам на пятки. Однако не долго: танки по башни засели в заснеженных болотах. [88] Едва с протяжным скрежетом закрывались тяжелые двери теплушек, как паровоз давал гудок и окутывался плотным ватным паром. Вагон за вагоном с замирающим вдали перестуком колес погружались в бескрайно тянувшиеся леса. [90] Джо Меддон Дружина, Вік, Внучка, Діти, Сім'я, Вікі, Зріст. Кожен фанат гри в біт-бал, бейсболповинен знати, хто такий Джо Меддон. Американець, як на час цього звіту, керує Чікаго Кубками Вищої ліги. Але точно тут не почалася його кар'єра. До того, як йому вдалося керувати дитинчатами, чоловік довів свою цінність як тренер з "Лос-Анджелес Ангелами" з Анахайма та менеджером "Тампа Бей Рейс". З Тампа Бей промені він виграв американку 2008 рокуВимпел ліги. Після цього його наступним великим досягненням став називатися менеджером Національної ліги 2015 року. Це було після того, як він привів дитинчат до серії чемпіонатів Національної ліги. Наступного року (2016) він побачить його очолити командув його історичному тріумфі проти індіанців Клівленда. Cubs з 1908 року отримав свій перший титул Всесвітньої серії, і всі погодились, що Джо - дивовижний менеджер. Біо Джо (Меддон) (вік) Менеджер з "Чикаго Кубс" народився як Джозеф Джон Маддон-молодший. Його дата народження була 8 лютого 1954 р. Було зафіксовано, що його місце народження було в Вест-Хазлтоні, штат Пенсильванія. З того, що ми зібрали, прізвище родини було Джоспочатку Маддоніні. Саме батько-італійський Джо вирішив, що родина відмовиться від "Маддоніні" на "Меддон". Хоча Джо-старший, який перейшов у 2002 році, працював сантехніком, кажуть, що мама Джо з польського походження працювала офіціанткою. Інтерес Джо до спортивних занять був доситьочевидно, коли він був хлопцем, коли він дорослішав, його пристрасть до спорту зростала, і в кінцевому підсумку він побачив, як він грав у футбол та бейсбол в Істон, Пенсільванський коледж Лафайєта. Нагнувшись бути спортсменом, він підписавсяяк вільний агент з "Каліфорнійські ангели" і виступає як ловець на стороні в бейсболі Малої ліги. Після свого звичайного виступу за чотири сезони, Джо відмовився бути бейсболістом і вирішив побудувати тренерську та управлінську кар'єру в спорті. Сім'я - дружина, діти та внучка. Джо Меддон - не одна з таких популярних постатейВи б зламали пекло, щоб знати щось або дві про їхню сім'ю, історія про його любовне життя доступна для тих, хто дбає, щоб пізнати її. Що стосується подружнього стану Джо Меддона, то загальновідомо, що професійний менеджер з бейсболу колись був одружений з Бетті Маддон. Вважається, що шлюб між Джо і Бетті, який розпочався в 1981 році, закінчився в 1999 році. І хоча причина профспілки закінчитися не можеАутентифіковано, широко вважається, що це має все спільне з тим, що Джо закохався у свою теперішню дружину Джей Сусурес, поки ще був одружений на Бетті. Хоча ми не можемо підтвердити це припущення, ми можемо підтвердити, що шлюб Джо-Бетті був обдарований двома дітьми. Дочка, яку вони назвали Сарою та сином, Джозеф Маддон III. Сара та Джозеф дали можливість Джобути дідусем. Колишній одружився з Тео Бистри, і вони поки що народили 3 онуків менеджера з бейсболу (Тайлер, Тре та Карсон). Партнер останньої - Наталі Меддон, і вони є батьками двох інших бабусь Джо, Корал та Джузеппе. Джо Меддон дуже любить своїх дітейдіти та неодноразово ділилися фотографіями своїх онучок на платформах соціальних медіа. Десь у 2014 році він поділився фотографією Корал у твіттері з повідомленням, яке писало: "Як щодо моєї внучки Корал починає свою кар'єру моделювання!" Джо одружився зі своєю нинішньою дружиною Джей у 1995 році на SealАтлетичний клуб Россмура на пляжі в Каліфорнії. Коли вони зустрілися, Джей, як Джо, був одружений. Кажуть, що вона була бухгалтером і мамою двох дітей. Вони залишалися друзями майже пів десятиліття, поки їхні шлюби не закінчилися. Без будь-яких подружніх зобов'язань дружба легко перетворилася на романтичну справу, завершившись заручини, і врешті-решт побачила, що вони стали партнерами життя у 2008 році. Висота Джо Меддона, наскільки він високий? — Затрудняюсь объяснить. Главное ему, чтобы человек был украинской национальности. Как ко мне ластился, «Пидгорбунским» называл. Какой я, говорю, «Пидгорбунький», моя фамилия — Подгорбунский. Не знаешь ты, говорит: это на кацапский лад Подгорбунский, а я в тебе примечаю истинного украинца. И с Садыковым получилось неладно. Садыков у него помкомвзводом был. Так не сошелся с ним, добился, чтобы Проценку на эту должность назначили. [86] — Немцы украинцев уважают. Вывески, говорят, всюду повесят на нашем языке и на немецком, а русских — долой. Евреев свели и москалей прогонят. Лишь 23 февраля начали наступать наши войска, стянутые к северу от Демянска, а 26-го перешли в наступление сосредоточившиеся к югу от него. [87] Из нашей первой танковой ввязались в бой лишь передовые отряды. Они наступали немцам на пятки. Однако не долго: танки по башни засели в заснеженных болотах. [88] Едва с протяжным скрежетом закрывались тяжелые двери теплушек, как паровоз давал гудок и окутывался плотным ватным паром. Вагон за вагоном с замирающим вдали перестуком колес погружались в бескрайно тянувшиеся леса. [90] Рецепт чізкейка в домашніх умовах: смачно і швидко. Любиш смачну випічку? Тоді рецепт чізкейка в домашніх умовах - це те, що тобі потрібно. Цукор - 5 столових ложок, Печиво - 400 грамів, Вершкове масло – 100 грамів, Сир - 600 грамів, Плавлений сирок - 400 грамів, Цедра з одного лимона, Куряче яйце - 2 штуки, Сіль, ванільний цукор - за смаком. Смачний і вельми простий рецепт чізкейка в домашніх умовах буде під силу будь-якій господині. Хоч далеко не всі дружать з випічкою, після кількох невдач обов'язково настане довгоочікуваний успіх. Не впадай у відчай, якщо з першого разу десерт вийде недостатньо гарним або потріскається - це вміння приходить з досвідом. Для приготування будь-якого чізкейка тобі знадобиться спеціальний посуд зі знімними стінками - інакше вийняти чізкейк з форми, не поламавши його, практично неможливо, навіть якщо ти присипеш борти манкою і густо змастиш маслом. Бажано і на дно вистелити папір для запікання: тісто для чізкейка дуже любить пригоряти. Виготовлення нижнього шару. Для цього візьми печиво і подрібни його в пил з невеликими включеннями крихт. Акуратно змішай цю масу з підталим вершковим маслом. В результаті ти отримаєш ком пластичного тіста, яке необхідно рівномірно розподілити по дну форми для запікання і, якщо бажаєш, по бортах. Після цього постав цей коржик в духовку і запікай при температурі 180 градусів протягом семи хвилин. Плавлений сир, цукор, яйця, сир, ванілін і цедру лимона необхідно змішати міксером, не збиваючи. Для цього добре підійде змінна швидкість роботи міксером - спочатку низька, потім вище і вище. В результаті у тебе повинна вийти однорідна кремоподібна маса, досить густа і в'язка. Отриману масу рівномірно розподіли по основі з подрібненого печива. Можеш постаратися зробити пиріг якомога рівнішим - це дозволить обійтися без присипки, яка найчастіше має лише декоративний характер, не покращуючи смак страви. Після цього помісти форму для запікання в духовку, розігріту на 150 градусів. Запікати чізкейк необхідно протягом півгодини. Чому посуд потрібен саме зі знімними бортами? З тієї причини, що інакше відокремити чізкейк від форми буде дуже важко. Знімні борти дозволять зробити це, не пошкодивши ніжну випічку. Якщо ж чекати, поки чізкейк охолоне, щоб спробувати його вийняти як будь-який інший пиріг - він не осяде в розмірах так, як треба: його краї так і залишаться впритул притерті до бортів. Однак через температурне звуження чізкейк почне тріскатися посередині, що зробить його, звичайно, анітрохи не менш смачним, однак значно менш красивим на вигляд. Джо Меддон Дружина, Вік, Внучка, Діти, Сім'я, Вікі, Зріст. Кожен фанат гри в біт-бал, бейсболповинен знати, хто такий Джо Меддон. Американець, як на час цього звіту, керує Чікаго Кубками Вищої ліги. Але точно тут не почалася його кар'єра. До того, як йому вдалося керувати дитинчатами, чоловік довів свою цінність як тренер з "Лос-Анджелес Ангелами" з Анахайма та менеджером "Тампа Бей Рейс". З Тампа Бей промені він виграв американку 2008 рокуВимпел ліги. Після цього його наступним великим досягненням став називатися менеджером Національної ліги 2015 року. Це було після того, як він привів дитинчат до серії чемпіонатів Національної ліги. Наступного року (2016) він побачить його очолити командув його історичному тріумфі проти індіанців Клівленда. Cubs з 1908 року отримав свій перший титул Всесвітньої серії, і всі погодились, що Джо - дивовижний менеджер. Біо Джо (Меддон) (вік) Менеджер з "Чикаго Кубс" народився як Джозеф Джон Маддон-молодший. Його дата народження була 8 лютого 1954 р. Було зафіксовано, що його місце народження було в Вест-Хазлтоні, штат Пенсильванія. З того, що ми зібрали, прізвище родини було Джоспочатку Маддоніні. Саме батько-італійський Джо вирішив, що родина відмовиться від "Маддоніні" на "Меддон". Хоча Джо-старший, який перейшов у 2002 році, працював сантехніком, кажуть, що мама Джо з польського походження працювала офіціанткою. Інтерес Джо до спортивних занять був доситьочевидно, коли він був хлопцем, коли він дорослішав, його пристрасть до спорту зростала, і в кінцевому підсумку він побачив, як він грав у футбол та бейсбол в Істон, Пенсільванський коледж Лафайєта. Нагнувшись бути спортсменом, він підписавсяяк вільний агент з "Каліфорнійські ангели" і виступає як ловець на стороні в бейсболі Малої ліги. Після свого звичайного виступу за чотири сезони, Джо відмовився бути бейсболістом і вирішив побудувати тренерську та управлінську кар'єру в спорті. Сім'я - дружина, діти та внучка. Джо Меддон - не одна з таких популярних постатейВи б зламали пекло, щоб знати щось або дві про їхню сім'ю, історія про його любовне життя доступна для тих, хто дбає, щоб пізнати її. Що стосується подружнього стану Джо Меддона, то загальновідомо, що професійний менеджер з бейсболу колись був одружений з Бетті Маддон. Вважається, що шлюб між Джо і Бетті, який розпочався в 1981 році, закінчився в 1999 році. І хоча причина профспілки закінчитися не можеАутентифіковано, широко вважається, що це має все спільне з тим, що Джо закохався у свою теперішню дружину Джей Сусурес, поки ще був одружений на Бетті. Хоча ми не можемо підтвердити це припущення, ми можемо підтвердити, що шлюб Джо-Бетті був обдарований двома дітьми. Дочка, яку вони назвали Сарою та сином, Джозеф Маддон III. Сара та Джозеф дали можливість Джобути дідусем. Колишній одружився з Тео Бистри, і вони поки що народили 3 онуків менеджера з бейсболу (Тайлер, Тре та Карсон). Партнер останньої - Наталі Меддон, і вони є батьками двох інших бабусь Джо, Корал та Джузеппе. Джо Меддон дуже любить своїх дітейдіти та неодноразово ділилися фотографіями своїх онучок на платформах соціальних медіа. Десь у 2014 році він поділився фотографією Корал у твіттері з повідомленням, яке писало: "Як щодо моєї внучки Корал починає свою кар'єру моделювання!" Джо одружився зі своєю нинішньою дружиною Джей у 1995 році на SealАтлетичний клуб Россмура на пляжі в Каліфорнії. Коли вони зустрілися, Джей, як Джо, був одружений. Кажуть, що вона була бухгалтером і мамою двох дітей. Вони залишалися друзями майже пів десятиліття, поки їхні шлюби не закінчилися. Без будь-яких подружніх зобов'язань дружба легко перетворилася на романтичну справу, завершившись заручини, і врешті-решт побачила, що вони стали партнерами життя у 2008 році. Висота Джо Меддона, наскільки він високий? Можливо, ви один із тих, хто маваргумент про те, наскільки високий Джо Меддон; ну ось факт про це. Менеджер з дитинства Чикаго-куб висотою 5 '11' (180 см). Зріст ідеально підходить для його маси тіла 86 кг (190 фунтів) Сайт знакомств. Сайт знакомств Фотострана представляет вам возможность быстро познакомиться с людьми в твоем городе. Посмотри анкеты и фото девушек и парней и выбери тех, кто тебе больше нравится. - подобрать себе пару по возрасту, городу и даже знаку зодиака; - написать личное сообщение понравившемуся тебе человеку; - завести сереьзные знакомства, а также виртуальные знакомства для флирта и развлечения; - строить серьезные отношения, влюбляться и флиртовать; - найти знакомства с девушками и парнями, женщинами и мужчинами во всем мире; - смотреть бесплатные объявления о знакомствах онлайн как в Москве и Санкт-Петербурге, так и в других регионах России и даже в других странах! Общайся, знакомься и с интересом проводи время! Найди интересных тебе людей на Фотостране!
Сайт знакомств быстро для серьезных отношений "Фото Страна" приглашает вас в страну удивительных отношений людей обоих полов. Здесь мужчины могут познакомиться с девчонками и женщинами для серьезных отношений, а женщины, соответственно с парнями и мужчинами своей мечты. быстрое знакомство онлайн предполагает проявление начального интереса к вашему собеседнику по фото, а затем, вступив в переписку, вы сможете лучше узнать человека. Верите ли вы, что по фото с сайта знакомств можно угадать характер человека? Если да, то попробуйте это сделать сами. © 2008‒2021 Социально‐развлекательная сеть «Фотострана». Пользователей: 63 153 269 человек. Рейтинг сайтов быстрых знакомств мая 2021 года. Полезный совет!
Регистрируйтесь на первых трех сайтах, чтобы повысить вероятность удачного знакомства!
Здесь ежедневно пребывает онлайн почти многомиллионная аудитория, и большинство из них – серьезно настроенные на настоящие отношения люди, а также те, кому интересна дружба. На сайте очень удобный интерфейс и способ общения, который легко и без проблем переводится в живые встречи. Познакомиться с мужчиной или женщиной в вашем городе для серьезных отношений. Отсутствие рекламы, приятный интерфейс сайта и наличие психологического теста для проверки совместимости. Сайт знакомств с повышенной конфиденциальностью данных. Все пользователи проходят проверку на подлинность своих фото. Более 3000 новых пользователей регистрируются на сайте каждый день. Выбирайте lovamur, регистрируйтесь и уже сегодня общайтесь с открытыми и привлекательными людьми. На ресурсе находятся люди, которые нацелены только на серьезные отношения, поэтому здесь будет очень легко завязать быстрые знакомства быстро, без лишних ухаживаний и «притирок» друг к другу. Новый сайт знакомств, на котором каждый день общается около 800 тысяч пользователей. Никаких ботов и рекламы. Мы проверили, здесь более 90% пользователей отвечает на сообщения!
Русская площадка для поиска любви. Здесь очень легко начать общение с любым человеком, точно так же, как и несложно перенести его в реальность. Пользователи охотно соглашаются на живую встречу. Эту площадку ежедневно посещает более 800 тыс. пользователей. Общайтесь с представителями любой страны и расширяйте кругозор, а также находите хороших друзей. Подруга без моего ведома зарегистрировала меня на сайте. Она посчитала, что после развода с мужем, я обязана быстрее найти свою настоящую любовь. Честно, я в сайты такие не очень верила и посещать их отказывалась. В итоге могу сказать подруге спасибо, она смогла найти мою вторую половинку быстрее, чем я. Теперь я действительно счастлива и снова верю в любовь. Решил написать отзыв потому что сам долго был в поисках безопасного сайта для знакомств с девушками, но долго ничего не мог найти. За время проведенное на сайте ни разу не встречал пустых страничек, фейков, ботов- только живое наполнение сайта- для меня это важный критерий качества. То есть можно судить о том, что за этим строго следят. Больше всего мне нравится то, что в поиске можно фильтровать анкеты, так как я часто ищу девушек для путешествий. Если для Вас так же важны удобство и безопасность- стоит присмотреться и зарегистрироваться. Современный, часто бешеный ритм жизни не позволяет людям тратить много времени на поиск своей половинки. Но любить и быть любимыми по-прежнему хочется. Если у вас нет времени на походы в клубы, кино, кафе и вы не стремитесь тратить драгоценные минуты жизни на долгое общение и привыкание, воспользуйтесь помощью быстрых знакомств без регистрации или же с ней. Мы хотим представить вам самые лучшие и удобные онлайн площадки, которые помогут вам познакомиться и завязать отношения с понравившимся человеком. Как мы оцениваем сайты. Отбор бесплатных сайтов знакомств проходит очень строго. Мы всегда действуем по такому принципу: Регистрируемся как от имени девушки, так и от имени парня (регистрация быстро). Знакомимся с интерфейсом площадки, оцениваем ее простоту, удобство, эстетичность. Далее начинаем тестить функции сайта: насколько они удобны, скорость работы и качество поиска. Проверяем как количество, так и качество аудитории: много ли здесь ботов, серьезно настроенных людей, сколько таких, кто просто развлекается. Сравниваем платные и бесплатные функции не только внутри этой площадки, но и в сравнении с другими. И тогда уже определяем, переплачиваете вы за какие-либо функции, или же они наоборот полезны и упрощают ваш серфинг по сайту. Проверяем скорость и качество работы техподдержки. Завершающий этап – собираем дополнительные отзывы на просторах интернета и на основе всей проделанной работы присваиваем место сайту в нашем рейтинге. Как завязать быстрые знакомства в Москве и не только: алгоритм действий. Знакомитесь с нашим рейтингом и выбираете сайт быстрых знакомств, который пришелся вам по душе больше всего. Регистрируетесь и сразу же заполняете профиль. Старайтесь давать развернутые ответы на вопросы о себе, выставьте красивое фото на аватарку. Пишите искренне, люди обязательно это почувствуют. Если вы не знаете, как лучше заполнить анкету, то посмотрите подсказки для женщин здесь и для мужчин здесь. Затем заходите в поиск, вбиваете нужные параметры и ищете того, кто вам понравится. А далее уже завязываете общение. Если вам сложно это сделать, можете почитать полезные советы для девушек в этой статье, а для мужчин – по этой ссылке. Так как вы пришли на сайт знакомств с быстрой регистрацией, то собеседники, как правило, всегда охотно откликаются на ваши сообщения. А значит, если почувствовали, что вы подходите друг другу, обменивайтесь номерами телефона, договаривайтесь о встрече. Неважно, какой это город. Главное – чтобы вам обоим нравилось место, и оно ассоциировалось с хорошими впечатлениями. Не бойтесь знакомиться и строить отношения через интернет. Но все же не теряйте бдительность при общении с людьми. Сайты знакомств без регистрации дают большую вероятность встретить мошенника. Пройдите по этой ссылке и ознакомьтесь с правилами, как не попасться на крючок мошенников. Рейтинг лучших сайтов для быстрых знакомств мая 2021 года. Отзывы о сайтах знакомств с содержанками. Если хотите быстро познакомиться с мужчинами и женщинами для общения, отношений или онлайн переписок, предлагаем просмотреть лучшие сайты знакомств с быстрой регистрацией. На них представлено много анкет девушек и парней, которые размещают информацию о себе и реальные фото, чтобы в минимальные сроки найти партнера для той или иной цели. С помощью фильтра для поиска искать друзей, отношения, общение можно с пользователями со своего города. Здесь люди ищут не только отношения, любовников или секс партнеров, но и дружбу. Зачем нужны сайты знакомств?
Сайты с быстрой регистрацией позволяют многим мужчинам и женщинам мгновенно знакомиться, находить друзей и отношения, используя дополнительные платные функции для поиска. Мы привели рейтинг сайтов быстрых знакомств в Москве, которые позволяют быстро познакомиться с привлекательными мужчинами или женщинами, встретиться лично для общих целей. Быстрое знакомство без регистрации с непроверенными фото выбирают те мужчины и женщины, для которых не имеет значения, каким будет партнер, и с кем проводить время. Если для вас принципиально, чтобы партнер отвечал всем требованиям личного вкуса и был красивым, сайты знакомств без регистрации нужно игнорировать, выбирая порталы с быстрой регистрацией. Они позволяют обретать быстрые знакомства с женщинами или мужчинами для приятного времени, не подвергают информационной опасности, позволяют общаться даже анонимно. Что мы можем вам предложить. Популярность сайтов знакомств. Сайты знакомств с быстрой регистрацией гарантируют анонимные секс знакомства с женщинами, которые имеют семьи, но хотят расслабиться в обществе другого мужчины. Чтобы найти таких партнерш, достаточно пройти бесплатную регистрацию, и с помощью фильтра указать нужные критерии для поиска. Секс с такими дамами не будет сопровождаться обязательствами, поэтому можно смело выбирать их кандидатуры и наслаждаться бесплатным, красивым сексом. Сайты знакомств пользуются большой популярностью, и она обусловлена многочисленными преимуществами, которые пользователь получает непосредственно после регистрации. Среди основных преимуществ знакомства с девушками и парнями через бесплатные сайты отметим: Выбор партнера по личным вкусовым предпочтениям. Удобный фильтр для поиска парня или девушки. Регистрация занимает одну минуту. Проверенные фото. Отсутствие мошенников на сайтах. Мобильное приложение. Общение в любое время суток. Особенности общения за пределами сайта. Быстрые знакомства происходят с целью личных встреч в городе и сексуальных развлечений. Также быстрые знакомства созданы и для построения отношений, поисков любовниц. Если хотите понравиться выбранному партнеру, знайте о важных правилах общения, на которые стоит ориентироваться при личной встрече: Избавьтесь от стеснения. Скованность мешает общению. Будьте уверенными в себе. Имейте опрятный внешний вид. Позаботьтесь о приятном запахе изо рта. Исключите любую грубость. Соблюдая эти рекомендации, можно быстро понравиться выбранному партнеру, заинтересовать его и продолжить приятное общение с редкими встречами. И мужчина, и женщина должны помнить о правилах поведения и обязательно соблюдать их. Лучшие сайты быстрых знакомств мая 2021 года. Сумасшедший ритм современного города заставляет подстраивать под него даже отношения. Когда нет времени на обустройство личной жизни, на выручку приходят быстрые знакомства. Такие сервисы не подразумевают длительного общения и облегчают поиски второй половинки. Для возжелавших секс на одну ночь или интересного общения с противоположным полом — идеальное решение. В данном обзоре поделимся мнением опытных пользователей. Рассказ о нюансах ресурсов в одном из разделов статьи. Быстрый роман: познакомиться за 3 минуты. Решив разобраться в теме, мы пришли в офис крупной московской компании. Штат сотрудников довольно большой, трудятся люди разных возрастов и профессий. Опрос провели среди руководящего состава и менеджеров среднего звена. Это успешные молодые люди и девушки, возрастом от 20 до 45 лет. «Я развелся 10 лет назад, с головой ушел в работу. Свободного времени нет совсем, домой приезжаю только спать. Но в выходные остро чувствуется нехватка общения. Друзья — одно, а девушку никто не заменит. Стал пользоваться сервисами для экспресс -знакомств и нашел себе милую, хорошую женщину», — рассказывает Валерий, руководитель департамента рекламы. Ему 43 года, обеспечен, обладатель харизматичной улыбки и спортивного телосложения. Регистрируйтесь на проверенных ресурсах. В социальных сетях и бесплатных сайтах быстрых знакомств найти реального человека невозможно. Встречаются аферисты, мошенники, «тролли» и малолетки. Лучше зарегистрироваться на проверенном ресурсе и оплатить премиум доступ. На аккаунтах с расширенными возможностями анкеты проверены, с реальными номерами телефонов и фотографиями, некоторые даже с видео. Администрация сайтов проверяет информацию, предоставленную пользователем. Наличие понятного и простого в использовании интерфейса. Сервис обязан быть лаконичным, быстрота подразумевает легкость. Если человек интуитивно не может понять, как, где и что искать в меню страницы, то такой ресурс точно не подойдет. Функционал важен. Обратите внимание на наличие фильтров по возрасту, сексуальным предпочтениям, выбору внешности претендента. Территориальный признак. Экспресс-знакомства в Москве должны фильтроваться по геолокации. Столица — мегаполис, с затрудненной логистикой. Желательно, чтобы будущий избранник находился недалеко от места проживания или работы. Фактор времени, затраченного на дорИспользуя советы Валеры многие найдут вторую половинку достаточно легко и быстро.огу, стоит учитывать. Рейтинг лучших сайтов быстрых секс знакомств мая 2021 года. Отзывы о сайтах быстрых знакомств. Не умею распознавать плохих и хороших мужчин. Часто ошибалась. Решила доверить свою судьбу OneAmour. Понравилось тестирование на совместимость характеров. В реальной жизни не станешь задавать такие вопросы кандидату, а здесь применен научный метод. По результатам теста сервис сам подбирает мне подходящих партнёров. Мне остаётся только выбирать достойного. На Loveeto познакомился с девушкой из соседнего города. Мы бы никогда не встретились, если бы не регистрация на этом сайте. Сейчас общаемся воочию, приезжаем друг к другу. Планируем жить вместе, только не определились, в каком городе удобнее. Я рад, что по совету друга, воспользовался сайтом знакомств. Кстати, друг также нашёл жену на этом сервисе. Сайт Без комплексов – это всего лишь ещё одно место, где можно познакомиться и пообщаться. Я отношусь к сервисам знакомств так же, как и к тусовкам в клубе, кафе. Как и в реале, тут можно встретить нормальных девчонок, и безбашенных девиц, и дам лёгкого поведения. Последний вариант мне более интересен, я знакомлюсь на сайте с девушками на одну ночь. Мне кажется, что сайт знакомств – это не гарантия личного счастья. Общение в интернете просто расширяет возможности. Нужно относиться к этому, как к увеличению шансов на встречу со второй половиной. Свою судьбу можно найти в любой точке мира. Главное – не опускать руки после первых неудач. Я свой шанс реализовала с помощью сайта Навечно. Нормальный сайт, обычный. Попадаются и адекватные молодые люди, и озабоченные. Есть и свободные мужчины, и те, кто решил разнообразить свою семейную жизнь. Женатым сразу отказываю, любовницей быть не хочу, ищу серьезные отношения. Среди сотен сообщений, которые приходят на Навечно каждый день, выбираю тех, кто пишет не банальные фразы. Встречи с интересными людьми в реальной жизни происходят всё реже. Каждый занят своими делами, жизнь в ускоренном темпе не оставляет время для личных встреч и приватных бесед. Как выкроить минутку для себя и устройства личной жизни?
Этим вопросом задаются мужчины и женщины разных возрастов и в любой части света. Часто познакомиться в реальности мешают природная застенчивость и страх быть отвергнутым. В эпоху интернета у всех ищущих любовь появилась возможность без усилий и душевных мучений познакомиться за 3 минуты с потенциальным партнёром. Для этого в Сети есть специальные веб-площадки – сайты моментальных знакомств. Порой не хватает жизни, чтобы хорошо узнать человека, который находится рядом длительное время. А иногда хватает нескольких слов в переписке и одного взгляда на фото, чтобы понять, что человек по ту сторону дисплея именно тот, с кем хочется встретиться и продолжить общение вживую. Сервисы быстрых онлайн-знакомств – лучшее место, чтобы встретить любовь. Время знакомств на улице, в кино безвозвратно ушло. Когда интернет доступен каждому и в любой геолокации, не так важны географическое положение и возраст пользователя. Бесплатные сайты быстрых знакомств дают возможность искать единомышленников, друзей и партнёров для приватных встреч. Не нужно больше тратить много времени на пустое общение, выяснение предпочтений собеседника. Отпала необходимость в расспросах нового знакомого об его интересах, предпочтениях в музыке, кино. Достаточно заглянуть на страничку пользователя сайта экспресс-знакомств в Москве и других городах, и вы будете иметь представление об увлечениях потенциального партнёра, его взглядах на жизнь. У быстрых онлайн-знакомств есть ряд преимуществ, которые может оценить каждый пользователь: Минимум усилий — не нужно выкраивать время для походов на мероприятия различного рода, подбирать гардероб, тратиться на создание имиджа, покупку билетов и т.п. Для комфортного общения нужен выход в Сеть с любого доступного устройства, компьютера или смартфона, и удобной обстановки. Независимость от времени суток — заниматься поиском партнёров можно и днём и ночью. С помощью сайта моментальных знакомств легко начать общаться с собеседником, который в режиме онлайн в данный момент. Есть время на обдумывание ответа – нет необходимости отвечать на сообщение сразу. В живом разговоре не так много времени, чтобы дать взвешенный ответ. В чатах можно оттянуть ответ на неопределённый срок, подобрать правильные слова, найти подход к собеседнику. При желании, с помощью задержки ответов, можно придать общению лёгкий флёр загадочности. Одновременное общение – можно переписываться одновременно с несколькими собеседниками. При этом каждый из них не будет знать о существовании конкурентов. Большой выбор кандидатов – в реальной жизни нет такого места, где в таком количестве собраны люди, желающие познакомиться здесь и сейчас. Можно отфильтровать неподходящих пользователей, отсеяв их по возрасту, местонахождению, интересам. Лёгкое начало знакомства – оптимальный выход для стеснительных и скромных натур. Рейтинг лучших сайтов экспресс-знакомств. Интернет сразу реагирует на потребности пользователей – если есть запрос в обществе, то появляются и предложения. В Сети можно найти тысячи ресурсов, которые обещают мгновенный подбор подходящих партнёров, быстрые знакомства без регистрации. При выборе сервиса знакомств учитывайте, что на площадках, где доступно общение без проверки личности пользователя, можно попасть в лапы мошенников и аферистов. Чтобы оградить вас от ненадёжных ресурсов, и помочь найти достойные сервисы, мы составили рейтинг лучших сайтов. Для этого наша команда в ручном режиме отобрала все доступные тематические ресурсы, мы зарегистрировали женскую и мужскую анкеты и проверили безопасность сайта, качество сервиса и особенности аудитории. Мы оценили удобство использования сайта с точки зрения опытного пользователя и новичка. После проверок, мы с уверенностью гарантируем – составленный нами рейтинг собрал самые надёжные сервисы, безопасные для общения. Советы, как правильно использовать сайты быстрых знакомств. Чтобы завести быстрые знакомства, необходимо выбрать сервисы из нашего рейтинга и зарегистрироваться на них. Чтобы ускорить процесс знакомства, придерживайтесь некоторых правил: Заполняя анкету, постарайтесь в полной мере отразить особенности характера, привычки, предпочтения, интересы. Укажите цель знакомства – секс, серьёзные отношения, флирт. Развёрнутое описание поможет другим людям узнать вас и отобрать по совместимым характеристикам. Заполненный профиль оградит от ответов на банальные вопросы, сбережёт время на по-настоящему интересные беседы. В переписке с собеседником также сразу станет понятно, тщательно ли визави изучил вашу анкету, проявил искренний интерес или это пустой, ни к чему не обязывающий лёгкий флирт. Не ждите, когда начнут писать незнакомцы. Переходите в поиск, задавайте нужные параметры и самостоятельно отбирайте претендентов. Начинайте диалог первыми. Это несложно сделать, если заранее продумать пару фраз, с которых с лёгкостью начнётся приветствие и переписка. Так как люди, кто зарегистрировался на сайте моментальных знакомств, желают быстро найти партнёров, друзей и собеседников, будьте готовы к скорому предложению встречи. Не стоит затягивать виртуальное общение. Если чувствуете, что нашли подходящего человека, договаривайтесь о первом свидании в нейтральном месте. При личной встрече вы сделаете окончательный вывод, стоит ли продолжать общение или нужно вновь вернуться на сервис знакомств. Быстрые знакомства в интернете – лёгкий способ избавиться от одиночества. Не бойтесь заполнить яркими красками повседневную жизнь – новые знакомства не оставят места для скуки. Человек сам творец собственного счастья. Выберете два-три сервиса знакомств из нашего рейтинга, заведите личные аккаунты на каждом и окунитесь в мир виртуального общения. Предоставьте судьбе шанс, и она, из благодарности преподнесёт ответный подарок – человека, с которым интересно проводить время не только в интернете.
бистри знайомства
Коментарі
Дописати коментар